Еще победу торжествует враг
На воздухе, на море и на суше.
А твой незримый, твой любимый шаг,
Поэзия, все тише и все глуше.
По городам, разрушенным в ночи,
Кощунственным огнем опустошенным,
Едва-едва скользят твои лучи,
Едва-едва заметные влюбленным,
Мечтателям, бродягам и больным,
Пока густым, удушливым туманом
Их не заслонит орудийный дым —
Препятствие стальным аэропланам.
И вдоль болот они едва скользят,
Где танки вязнут на дорогах грязных,
И вдоль сухих лесов и нищих хат,
И вдоль полей, заброшенных и праздных.
И в сердце человека в поздний час
Они, как путник, жалобно стучатся:
«Впусти и приюти бездомных нас!
Нам недоело по миру скитаться,
Мы голодны, мы выбились из сил.
А помнишь ли — как долгими ночами
О радости небесной ты просил?
Вот мы пришли к тебе сегодня сами!»
Но человек бесчувственен и глух:
Он злом живет и ненавистью дышит.
Напрасно сердце напрягает слух,
Оно шагов и слов твоих не слышит.
И все же только там, где ты прошла,
Где ты прозрачною мелькнула тенью,
Немного легче скорбь, и реже мгла,
И безысходность верит утешенью.
