Я думаю. Перед глазами круги.
Все мысли спутались вокруг одной.
Я вспоминаю о любимом друге,
Уже потерянном моей душой.
А как недавно мы с ним были близки!
Казалось, нас вовек не разлучить.
Завистливо другие говорили:
Счастлив, кто может так друзей любить!
Еще на гимназической скамейке
— Я это помню, как в неясном сне —
Записки, прикрепленные к линейке,
Пересылал он со стихами мне.
И оставаясь в классе опустевшем,
От шалостей, привычных нам, вдали,
О первом, о впервые наболевшем
Мы с ним наговориться не могли.
Как были сладки общие печали!
Как радостно мы думали о том,
Что то же имя нам случайно дали,
Что мы случайно встретились потом.
Мы видели божественную волю
В случайно нас связующих мечтах,
Одну и ту же мы просили долю,
И тот же час настал, и тот же страх.
Уже росло взволнованное тело,
Уже росла душа, уже ждала.
Нас общая судьба крылом задела
И вместе за собою понесла.
Любовью небывалой, красной кровью,
Был наш союз желанный закреплен.
Любовью первой и второй любовью
Мы освятили ревности закон.
Но третья родилась из бурной пены,
Как Афродита из морской волны,
Где нет соперничества, нет измены.
Внезапно музыкой побеждены,
Мы вслушивались в медленное слово,
В земной любви открывшееся нам.
Бодлера, Тютчева и Гумилева
Читали вместе мы по вечерам.
О, первые таинственные строки!
О, посвященья трепетной рукой!
Мы понимали смутные намеки,
Был каждый стих наш — разделенный строй.
И от шумливой жизни урывая
Хотя бы день, хотя бы только час,
Воистину мы достигали рая,
Стихами обступающего нас.
Но рифмы сладострастные манили,
Но чувства бесконечные влекли.
А разве властны мы, а разве в силе
Мы сами оторваться от земли?
И та судьба, те волны, что вздымали
Меня на гребне, пенясь и крутя,
Его на берег низкий прибивали
И на песке играли, как дитя.
