В этот момент Вадик за спиной Миши смотрит на часы – и беззвучно показывает Лиле и Виктору пальцем на циферблат. Я достаю мобильник – на дисплее двадцать минут третьего.
Андрюха рядом со мной оживляется, расплываясь в улыбке.
Лиля, глянув на меня, тоже не может сдержать улыбки. Потом серьезнеет и толкает пригорюнившегося над бумагой мужа в плечо.
– Пиши, пиши! Так… что дальше… Ага. «А также обещаю никогда больше не изменять Павлюкевич Лилии Сергеевне и ежевечерне делать с дочерью домашнее задание…»
Леха у противоположной стены смотрит на нас с Андрюхой и беззвучно хихикает.
Видимо, сквозь туман в голове до Михаила все-таки доходит смысл сказанного Лилей. Он отрывает взгляд от бумаги и смотрит на нее глазами человека, который потихоньку сходит с ума.
– Что?
– Что слышал! – говорит, нависая над ним, жена. – У Дашки второй класс на носу, а по русскому – сплошные трояки! Почему я одна должна эти заниматься?
Миша похож на окаменевшую статую. Кажется, мыслительный процесс в его голове остановился – он просто завис, глядя прямо перед собой на какой-то календарь с котятами, висящий над столом.
За его спиной Леха давно убрал пистолет в кобуру подмышкой. Вадик достал с полки стеллажа заранее приготовленную бутылку шампанского в ведерке со льдом. Я вынимаю сотовый, нахожу в телефонной книге Машкин номер, нажимаю на вызов, и, как только она берет трубку, сбрасываю звонок.
Это условный сигнал. За стеной, дальше по коридору, в кухне ресторана «Венецианский купец» повар Филипп поджигает свечи на огромном именинном торте.
– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – спрашивает Лиля.
– Ка… какая разница? – блеет ничего не соображающий Миша.
– Двадцать минут третьего, – говорит Лиля совершенно другим голосом. – Тебе только что стукнуло тридцать лет. С днем рожденья, родной!
И в этот момент Вадик, вечно тяготеющий к театральным приемчикам, эффектно бахает пробкой. Виновник торжества подпрыгивает на месте, как подстреленный заяц, и обхватывает голову руками.
– С днем рожденья! – оглушительно орем мы все.
Вадик тут же наполняет стоящие на столе бокалы шампанским.
Лиля и Витя вытаскивают Мишу из кресла и заключают в объятия. Миша похож на человека, которого контузило взрывом – он озирается вокруг, вглядывается в наши лица. Потом – неожиданно для всех! – на его глазах выступают слезы.
– Суки! – произносит он протяжно.
Дальнейшее напоминает последние кадры фильма, в котором все наконец помирились, во всем разобрались и побратались. Сначала Миша материт всех собравшихся, потом начинает весело хохотать, потом пытается пнуть Виктора, Лиля пытается их разнять. Потом мужчины обнимаются, потом Витя по очереди жмет руки Вадику, Лехе и Андрюхе, целует руку мне. Потом в дверях появляется Маша и администратор ресторана, женщина лет сорока, которая, пока Миша целует взасос вновь обретенную жену, сообщает, что гости волнуются, а музыканты ждут отмашки. Потом все пьют шампанское, и Лиля украдкой показывает мне поднятый вверх большой палец.
