И все же он успел ровно в двенадцать появиться возле громоздкого памятника. Тыркин уже был на месте - расхаживал, поглядывая на часы и недовольно морщась.
- Наконец, появился. С тобой лучше не сговариваться, обязательно подведешь под монастырь!
- Выбрось свои тикалки! Сейчас - без трех минут двенадцать... Снова торопишься куда-то, торопыга?
Семка довольно рассмеялся. Будто по душе ему пришлось новое прозвище торопыга.
- Ретро-парад легковушек. Неужто не слыхал? - Родимцев, сдерживая улыбку, отрицательно покачал головой. В ответ - соболезнующая гримаса. Дескать, сочувствую. - Тачки-старушки, начиная аж с середины прошлого века... Представляешь картинку?... Начинается в час дня. Оттуда проскочу на Старый Арбат - художники-модернисты показывают свои работы. Потом...
- В Белый Дом на брифинг не собираешься? Или не пригласили?
Возмущенный бестактным предположением - не пригласили! - Тыркин замахал ручищами наподобии корабельного сигнальщика. Язык заработал с удвоенной скоростью. Николай слушал, одновременно отслеживал появившуюся из метро группу парней. Не по его ли душу? Нет, слава Богу, прошли мимо, к рынку. А это кто? Похож на вчерашнего чернявого, которого он пометил пулей...
- Все, Окурок, кончай трепаться! И ты торопишься, и мне недосуг бредни выслушивать. Зачем звал?
Остановленный "на скаку" Окурок застыл в уморительной позе. Правая рука - на затылке, левая поднята на уровень подбородка, рот открыт, глаза недоуменно расширены.
- Звал, говоришь?... Ах, да, вспомнил! - Семка с такой силой стукнул открытой ладонью по своему массивному лбу, что обычный человеческий череп не выдержал бы - раскололся. - Только одно условие - молчок. Прознает Наташка - рухнет моя семейная житуха. Обещаешь?
Николай вспомнил школьные манеры, щелкнул ногтями по зубам, провел ребром ладони по гортани. В дословном переводе - ничего мне не кусать и не глотать, если растреплюсь.
- То-то, - удовлетворился клятвой Окурок. - Вообще-то, я поклялся Наташке никому ни слова, но мужская дружба - прежде всего.
- Да, кончай ты вилять хвостом, будто провинившийся пес. Дело говори!
Окурок обреченно вздохнул, ещё раз проверил ладонью прочность своего лба. Видимо, нелегко давалось ему нарушение слова, данного жене.
- Моя Наташка и твоя Симка - давнишние подружки. Об этом я тебе уже говорил... Секретов друг от друга у них не существует. Вот и открылась Симка... Хахаль у ней завелся, и не простой - фээсбэшник, не то капитан, не то майор - врать не буду.
