— Не бойтесь за меня, барин-батюшка! Не верьте пустым речам! Ничего там нет. Папенька ваш померли от полноты, тихим, успокоительным голосом возражал старый слуга.
Барин его рассердился, вышел как говорится, из себя и закричал:
— Если ты слов, старый, не понимаешь, то я тебе прямо запрещаю туда ходить!
— Ваша барская воля! Не приказываете, так и не пойду. Бояться-то нечего…
— Не боюсь я, упрямый старик! Не боюсь… Сам не понимаешь… Мало ли что случается… волновался и путался в своих словах Иван Денисович.
Несколько дней он ходил сам не свой и все как-то странно посматривал на Ильича; он даже навестил тетушек, чего давно с ним случалось, и между прочим тревожно рассказывал им:
— Странный становится у нас Осип. Должно быть, от старости ум за разум заходит.
— Мы ничего не замечали, Ванечка! Конечно, может, память у него не свежа!.. Ведь ему уже много лет… Но человек-то он уж очень хороший, — честный, добрый, верный, возражали старушки.
— Представьте, тетя, этот наш распрекрасный камердинер неизвестно для чего совершает прогулки в парк к розовой беседке… обратился Иван Денисович к старшей тетушке.
Обе старушки в испуге всплеснули руками и замерли в недоумении.
— Ах, какой ужас! — воскликнула опомнившись старшая тетушка. — Что это за происшествие! Зачем Осип ходил к розовой беседке?!
— Я сам удивляюсь. Недавно искал вашу Амишку…
— Как это странно! — недоумевали тетушки.
Старушки призвали к себе верного слугу и пытливо расспрашивали его:
— Зачем ты, Осипушка, ходил к розовой беседке?
— Далась, прости Господи, всем эта розовая беседка! Наверно, барин наговорили… Мне-то надо туда ходить, а ему зачем? Какую-такую дичь стрелял?
— Не понимаем, Осипушка, это таинственное происшествие! Ты гуляешь по парку… Ванечка стреляет какую-то дичь… Что это все значит?
Старик ничего не ответил, только досадливо махнул рукой и, печально опустив голову, побрел в свою хату, где ожидала его верная старуха и любящая, веселая говорунья Дуня.
— Деда, а деда, мы сегодня с бабушкой грибов набрали… Тебе похлебку сварили. Вку-у-у-сная!.. — встретила громкими словами девочка старика и повисла у него на руке. При виде белокурой головки ребенка Осип Ильич позабыл все невзгоды на свете: и расспросы старушек, и брань барина, и розовую беседку.
