– А вам не кажется, что лучше бы наоборот? Мы станем брать Турель, а вы нападете на Сен-Лоранс. Но лучше всего, если мы будем действовать сообща, тогда нам никакой Толбот не страшен. Предлагаю сначала штурмовать Турель!
Дюнуа даже разозлился: вот навязал Господь помощницу! Девчонка, у которой молоко на губах не обсохло, будет командовать опытными капитанами?! Возмутились, похоже, все, даже Ла Гир нахмурился, эта малышка слишком о себе возомнила, нечаянная победа у Сен-Лу не дает ей права так легко решать столь важные вопросы. Так же думали и остальные. И потом, кто сказал, что именно она будет командовать армией?! Дофин поручил Деве только доставить обоз в Орлеан, а не распоряжаться военными планами обороны города!
Почувствовав откровенное сопротивление, Жанна… чуть не расплакалась. Как они не могут понять, что тот порыв, который испытывают горожане после вчерашней победы, не должен пройти просто так! Они поверили в силу ее знамени и готовы идти за ним в бой, значит, надо идти! Но даже барон покачал головой:
– Идти на штурм, просто бестолково размахивая знаменем, нельзя, он должен быть подготовлен и с умом возглавлен.
Жанна обиделась:
– Я не размахивала бестолково, барон! А если бы не я, то Толбот давно держал вас в плену, требуя выкуп!
Глаза Жиля де Ре побелели от ярости:
– Я никогда не попадал в плен и не попаду! Не будь вы… – он хотел сказать «женщиной», но вовремя остановился, – …столь юны и неопытны, за такие слова пригвоздил бы вас к стене!
Глядя вслед печатающему шаг барону, Жанна фыркнула:
– Не больно-то и нужен!
Но в глубине души она понимала, что зря обидела Жиля де Ре, ничего плохого барон не сделал и не сказал за все то время, пока возился с ней. Но думать об обиде наставника было некогда, девушка настояла, чтобы в штурме Турели участвовали ополченцы. Тогда Дюнуа разозлился окончательно:
– Очень хочется уложить как можно больше людей и погибнуть самой?! Ради бога! Мы вас прикроем со стороны Сен-Лоранса. Наступайте со своим знаменем и со своей чернью!
– Мы с чернью возьмем Турель, и вам будет стыдно!
После ухода Девы капитаны некоторое время не могли прийти в себя, позволить пререкаться с ничего не соображающей в боевой обстановке и правилах ведения боя девчонкой недостойно боевых капитанов. На душе скребли кошки, но все равно ни один из них не был согласен идти в бой под командованием девчонки, прекрасно представляя, чем это закончится. Уверенность уверенностью, но против умения и пушек годонов ею не заслонишься. Ла Гир, не единожды помянув черта и поскребя затылок, вздохнул:
