Судья Ди встревожился: он понял, что на раздумья у него осталось едва ли не полминуты, то есть ровно столько, чтобы достичь лакированной с позолотой двери в конце перехода.
До сих пор его почти не заботила необычность ситуации, поскольку та особа, что вызвала его во Дворец, должна была обладать определенным весом и, осведомленная хитроумным Сю, знать о том, кем он был на самом деле. Эта особа пожелала сохранить в тайне цель его визита и несет полную ответственность за то, что судья проник во Дворец обманным путем. Но, очевидно, эта покровительствующая особа не рассчитывала на то, что в дело вмешается Главный Евнух. И вот теперь, во время предстоящей аудиенции, судья вынужден либо солгать одному из самых высокопоставленных чиновников Двора, что полностью шло вразрез с представлениями судьи о долге перед государством, либо сказать правду, последствия чего он даже отдаленно не мог себе представить. Откровенность могла навредить правому делу, но она же могла разоблачить и коварный замысел. Судья взял себя в руки. Если продажный придворный или развратный чиновник собирается использовать его в гнусных целях, это значит, что он, судья, в чем-то изменил идеалам чести и правосудия, следовать которым он считал своим долгом. То есть он всецело заслужил позорную смерть, которая ждет его в том случае, если обман раскроется и его подлинное имя будет установлено. Эти размышления прибавили судье уверенности в себе. И в тот момент, когда тучный евнух постучал в дверь, судья нащупал одну из визитных карточек, написанных им в «Зимородке».
Прямо на пороге он преклонил колени и почтительно поднял визитную карточку над опущенной в поклоне головой. Кто-то взял карточку из его руки, и он услышал отрывистый разговор шепотом. Затем тонкий раздраженный голос произнес:
— Да, да, я знаю обо всем этом!.. Позвольте мне взглянуть на ваше лицо, доктор Лян!
Подняв голову, судья с удивлением обнаружил, что вместо великолепного присутствия, которое он ожидал увидеть, он оказался скорее в изысканной библиотеке мудреца с утонченным вкусом. По стенам справа и слева высились книжные шкафы, заставленные книгами в парчовых переплетах и рулонами свитков, а просторное окно в глубине комнаты выходило в прелестный сад, где среди камней причудливой формы цвело множество цветов. На широком подоконнике в разноцветных вазонах редкого фарфора росли орхидеи. Тонкий аромат заполнял комнату. За письменным столом розового дерева в огромном резном кресле сидел, сгорбившись, старик. Он был облачен в просторный балахон из жесткой парчи, складки ткани, топорщась, ниспадали с покатых плеч. Желтое, болезненное лицо с редкими седыми усами и бородкой казалось крошечным и остреньким под высоким, филигранной работы головным убором, богато инкрустированным драгоценными камнями. За спиной сидевшего в кресле стоял высокий широкоплечий человек, одетый во все черное. С бесстрастным лицом он пропускал сквозь пальцы огромных волосатых рук красную шелковую петлю. Некоторое время старик из-под тяжелых век смотрел на судью пустыми глазами. Затем произнес:
