Девять жизней кошки. Мифы и легенды | страница 57
Месье Луазелье считает, что тамплиеры заимствовали у богомилов их веру в Верховное Божество, а у сатанистов их поклонение богу этого мира. В поддержку этой теории он приводит много примечательных совпадений, вербальных и иных, между верой этих сект и верой тамплиеров. Элифас Леви также обвиняет тамплиеров в отправлении оккультных практик люциферианцев и даже в том, что они были «посвящены в мистическое учение Каббалы».
Естественно, знакомство ордена с Востоком привело к контактам со многими религиозными прозрениями и идеями, которые в тот период были совершенно незнакомы европейской мысли, хотя потеря Константинополя и иммиграция множества восточных беженцев после этого ознакомили с этими идеями и западные умы. Было заявлено, что возрождение знания, изучение греческого языка и подъем свободной мысли, начавшиеся с этого момента, привели к тому, что восточные знания и мистицизм проникли в Европу. Тамплиеры, вероятно, предчувствовали некоторые из этих результатов, потому что длительное пребывание ордена в Палестине и приобретенные там ими широкие познания потрясли ограниченных домоседов-клерикалов.
Историки определили тождественность многих любопытных символов, вырезанных в храмах тамплиеров, со знаками, используемыми древними гностическими сектами, и пришли к выводу, что их учения и практики были схожи. Это подтверждается тем фактом, что, хотя преследование тамплиеров проводилось их религиозными противниками так грубо, они не смогли уничтожить ни их учения, ни ритуалов, ни церемоний. Какой-то период все это бездействовало, но в XIV веке началось их возрождение и продолжалось и в XV веке с образованием общества розенкрейцеров в Германии.
Как и тамплиеры, гностическая секта манихейцев была осуждена их преследователями за многие ужасные и невероятные преступления. Говорили, что они поклоняются дьяволу в облике черного кота. Они были последователями Мани или Маниса, персиянина, родившегося в Вавилоне примерно в 216 году н. э., который, как считается, освоил все премудрости магии и был врачом, астрономом, художником, философом и поэтом. Его учение, однако, предположительно, почерпнуто из книг, унаследованных им и написанных сарацинским последователем Эмпедокла по имени Скинтианус (Скиф), толковавшим мудрость Египта. Взгляды, которые Мани провозгласил еще примерно в 242 году, объединили это учение с идеями, заимствованными из буддизма, зороастризма, иудаизма и христианства и, естественно, его собственными. Его фундаментальным принципом был дуализм. Он верил в то, что Иегова был подчиненным демиургическим служителем Аримана, основной первопричины зла. Человеческая раса, следовательно, происходит от Сатаны, и сила тьмы, будучи равной силе света, должна быть умиротворена. Христос или Митра, дух Жизни, равный Солнцу по своей силе и Луне по своей мудрости, и те, кто признает его, должны отвергнуть Иегову. Небесные сферы были видимыми символами бога Ормузда или первоосновой добра, и, благодаря тому что манихейское учение дошло до нас в искаженном виде, его враги воспользовались этим. Кажется возможным, что кошка почиталась этой сектой потому, что ее ассоциировали с Солнцем и Луной, символизировавшими Христа или Митру. Поэтому нужно признать, что дуализм этой веры вызывал подозрения по адресу ее сторонников со стороны обвинителей. Как и тамплиеры, манихейцы были обвинены в невыразимых мерзостях в связи с их тайными ритуалами. Говорили, что они собираются по особым дням в назначенном доме, каждый имеет в руках по фонарю, и поют имена различных демонов, словно песнопения во время молебна, до тех пор, пока дьявол внезапно не появится среди них в образе кота или другого животного. Это служило сигналом потушить свет и начать сексуальные оргии. Далее говорилось, что, когда у члена секты рождался ребенок, на восьмой день они собирались вокруг костра и убивали младенца. Затем его труп сжигали и пепел в дальнейшем использовали для общинной службы. Церемониальное лишение девственности девушек нежного возраста в присутствии «совершенных» (то есть полностью инициированных) также было частью ритуала. Более сочувственные отзывы описывают гимны манихейцев как обращения к существам, чьи имена напоминают о функциях и атрибутах ангелов.