Это я к тому, что не надо считать всех без исключения польских евреев невинными жертвами врагов.
Те евреи, которые дезертировали из Войска польского в 1939-м, при первых ударах вермахта, не были невинными жертвами.
И те, кто стали коммунистическими партизанами, подкапывали свою родину и мостили дорогу ее новым поработителям, — не были.
И палачи Суплатовича — не были.
Поляки и союзники
Эмиссар польского правительства Ян Карский много раз пытался говорить с англичанами и американцами: нацисты истребляют евреев! Этот смелый разведчик надевал рваную одежду со звездой Давида на рукаве, проникал и в Варшавское гетто; переодевшись украинцем-охранником, наблюдал погрузку в товарные вагоны евреев в лагере в Избице-Любельской. Живой свидетель и вместе с тем представитель влиятельных, хорошо образованных поляков, он был принят в самых высоких сферах западных стран.
«Пожалуй, на Британских островах не осталось ни одного более или менее влиятельного политика, к которому он не попытался бы обратиться»>{106}. Говорил и с Рузвельтом, но «властелин мира» «вопроса помощи евреям коснулся коротко, избегая каких-либо обязательств»>{107}.
Так что польское-то правительство сделало все, что могло. О его работе Ян Карский издал книгу в США, на английском языке: «История подпольного государства». Книга выдержала тираж больше 360 тысяч экземпляров, и если мистер Даймонт об этом не знает, так он и о существовании Византии ничего не слыхал; с американскими раввинами это случается.
Хуже, что большинство современных евреев хотят видеть поляков коллективными антисемитами и негодяями, а США и Британию — обителью демократии и землей обетованной прав человека. Но все это — чистейшей воды идеология, и эта позиция не имеет ничего общего с действительностью. Как раз именно англосаксонские страны остались совершенно равнодушны к еврейской судьбе. Евреи могут продолжать молиться на них — но факты именно таковы.
Что же до частного поведения по крайней мере некоторых поляков, выглядело оно порой и таким образом: «…в 1932 году двадцатилетним парнем влюбился в польскую девушку, что случается и с самыми крайними сионистами. Десять лет спустя это обстоятельство спасло ему жизнь, но в тридцатые годы в Ченстохове в ужасе были обе семьи (ее семья, неукоснительно католическая, с традициями, отец — «легионист» и депутат польского сейма). Брак был оформлен только в 1946 году, когда буря разметала и Польшу Пилсудского, и патриархальный еврейский быт. Ничего не осталось, кроме развалин. Никого не осталось из старшего поколения. Все погибли. Два мира должны были обрушиться, чтобы уничтожить препятствия к записи в актах гражданского состояния.
