Представшая ему картина не была лишена пикантности. Свежий труп, напротив офицер с пистолетом и суровой тяжестью во взоре.
– Послушайте, Михаил Андреевич... – Он сглотнул слюну, жилка задергалась на виске. Надо же, запомнил, как меня зовут. – А зачем вы... убили десятника?..
Он начал как-то неуверенно снимать с плеча автомат с откидным десантным прикладом. Я мог ему популярно объяснить, что стрелял не я, что охотно подтвердит даже самая предвзятая экспертиза, в том числе баллистическая; что пулю из моего «стечкина» лучше поискать в теле Филиппыча, а не Плюгача. Но стоило ли это делать? Мне конец не за горами. Я дождался, пока он снимет автомат (чтобы самому потом не возиться), и выстрелил ему в ногу. Ткани мягкие, пройдет навылет, а медицина в Каратае, что ни говори, хорошая... Он упал, крича, как выпь, и схватившись за простреленное бедро. Я сунул пистолет в кобуру, подхватил автомат и, клацая затвором, кинулся к выходу. Проход из коридора уже загородила мускулистая туша. С этим без вопросов – мышцы в черепе вместо мозга.
– Измена, солдат! – прорычал я. – Ты только посмотри, чего они тут наделали! – Подвинулся, дав ему переступить порог, а когда он вытянул шею, долбанул казенником по затылку.
У этой милой сценки, к сожалению, были свидетели. Из пустоты коридора простучала автоматная очередь, но я уже хватал за шиворот падающего мордоворота. Закрылся им, а когда он прибавил в весе граммов на тридцать, отпустил и стал стрелять в темноту одиночными. Возможно, не попал, но палить перестали. Я побежал в другую сторону. Оставалось только в обход. Коридоры в блоке немилосердно петляли: один – изогнутый – по периметру и несколько поперечных. Можно в прятки или в салки поиграть... Пробуждались заключенные, ворочались, кряхтели, прилипали к решеткам. Меня настигла автоматная очередь, но я пригнулся, и досталось какому-то неврастенику в камере; он визгливо закричал: «За что?» Мат стоял в четыре этажа. Я нырнул в боковой проход, не устоял, покатился. Пока лежал и приходил в себя, меня сграбастала за воротник чья-то рука из-за решетки.
– Приятель, наши в городе?
– Разведка боем... – прохрипел я.
Скоро вместе чалиться будем, там и поболтаем! Я вырвался, побежал дальше. Прижался к стене в неосвещенной зоне. Мимо протопали несколько тупоголовых «зольдат». Воинственно кричали, строчили из автоматов в милитаристском угаре. Полный маразм! Спасти меня должно было то, что их мозги видны лишь под микроскопом. Я подождал, пока они протопают, выбрался из зоны мрака и припустил за ними. Мы бегали по кругу. Впрочем, до утра это веселье не затянулось. За спиной раздались крики: «Вот он! Стреляйте его!» И я сообразил, что если хочу еще пожить, то надо сделать что-то запоминающееся. А под сводами блока уже разносились грозные вопли моего патрона Челобая: «Живым брать Лугового, живым, дармоеды!!!» Ага, не ушел далеко Павел Васильевич. Доложил ему дежурный «оперативную обстановку». Или все не так? Павел Васильевич, а это не вы, случаем, подстрелили моего стукача?.. Вы такой грузный и не пролезете в вентиляцию? Как сказать, как сказать... Воздухозаборы очень мощные, рассчитаны на огромные помещения, ходить по ним можно не пригибаясь. Зачем вам это надо? А это другой вопрос...
