Я запнулся о неровность в полу, выронил фонарик. Машинально нагнулся за ним и задел плесневелую укосину, подпирающую одновременно несколько досок в потолке. Слепой черт! Распорка просто рухнула, переломившись. Страшный треск, посыпались доски. Одна свалилась мне на голову – хорошо, что голова была в кепке. Я попятился, резонно полагая, что это только начало. И точно – земля посыпалась тонкой струйкой, потом несколькими тонкими струйками, потом все стало рушиться, ломаться, складываться... Но меня уже там не было. Перебирая конечностями, как собака, зарывающая свои фекалии, я пятился к выходу. Рановато еще на свалку истории... А за мной лавиной катилась земля, рушились спрессованные глыбы. Я вывалился из отверстия, отдавив ногу кому-то покойнику. На этом светопреставление и завершилось. Обрушение оказалось локальным. Заскрежетала дверца, выпадая из петель. Я зажмурился (и зачем, в полной-то темноте?) – от меня уже мало зависело. Настала тишина – хрупкая, вопросительная. Только пыль стояла столбом. Стараясь не дышать, не чихать, не кашлять, я дополз до выхода. Потери минимальные – один фонарь и чувство собственного достоинства...
Не чувствуя лица, я выбрался на поверхность. В лесу ничего не менялось.
– Вас ничто не смущает? – зарычал я.
– Землетрясение, что ли? – осведомился из-за дерева Хижняк.
– Михаил Андреевич, ты что там, природу преобразовываешь? – прокричал из леса Шафранов.
Я рычал, как зверь, поднимая этих бездельников. Почему я должен за всех отдуваться?
– Вы где должны быть?! – орал я. – По вашей милости ушел убийца! А ну, подъем, достали оружие, прочесывать лес!
Минут пятнадцать мы бегали кругами вокруг землянки, вытаптывая тайгу. Расширяли радиус, но так и не нашли точку пересечения двух «миров». Очевидно, она была хорошо замаскирована. Но я еще не отошел от стресса. Ну, нашли бы мы этот лаз – и что? Можно подумать, там осталась записка с подробным объяснением, кто убил, зачем убил, и рецептурой народного средства для оживления покойников...
– Искать! – рычал я.
– Мы что тебе, собаки? – обижался, воюя с буреломом, Шафранов. – Добавил, блин, веселого идиотизма... Неужели непонятно, что все это пустое?
Славик Топорков прокричал из оврага, что нашел грибы. Растут, как опята, дружными семейками, но, судя по тому, что не сезон, это, скорее всего, не опята. Разве бывают они в начале лета? Хижняк провалился в лисиную нору и выражался вполне конкретно – он, видите ли, ботинки новые получил на складе, а теперь их осталось только выбросить. Что он будет объяснять жадному каптеру Скородеду? Тот же каждую пару как от сердца отрывает!
