Ему стало скучно, от нечего делать он потрогал чеканку на стене — русалку с необыкновенно большим бюстом, потом подошел к окну и раздвинул шторы. Окно выходило на площадь, там стоял автобус, освещенный изнутри, как какой-нибудь корабль.
«Зачем я здесь? — подумал вдруг Серега и, кажется, даже сказал вслух, и сразу же поймал себя на мысли, что этот вопрос давно уже не дает ему покоя. — Антонина уж, верно, все Синюхино на ноги поставила. Она ведь такая, сложа руки сидеть не станет. И дочурка не спит. Она беспокоится. Что к чему еще не понимает, а сердечко чует… Сейчас, сейчас…» Серега выскочил в прихожую, схватил пальто, шапку и кинулся на улицу. Ни сложного замка, ни темной лестницы, на которой и днем-то немудрено поломать ноги, Серега даже не заметил. На одном дыхании выбежал он на площадь, но автобуса там уже не было. Да его и в расписании не значилось: последний автобус уходил на Синюхино в половине двенадцатого, а сейчас пошел уже первый час. Вникать в это дело Серега не стал, на нет, как говорится, и суда нет, да и спросить было не у кого, вокруг ни души. И он, не долго думая, отправился в Синюхино пешком.
Он шел сначала не спеша, радуясь тому, что каждый шаг приближает его к селу, которое уже не было для него чужим хотя бы потому, что у него там жена и дочь. Но за городом, где подул пронизывающий ветер, Серега заспешил, не для того чтобы как-то согреться, а затем, чтобы поскорее снять с Антонины тяжесть неизвестности, которая, как ему казалось, нарастала с каждой минутой.
Он не знал и не думал о том, какие слова скажет ей при встрече, но почему-то полагал, что никаких слов и не понадобится. Все и так обойдется, если он поспешит.
Мысль о том, что все разрешится наилучшим образом, настолько овладела Серегой, что он даже не заметил, когда посыпалась снежная крупа, которая слепила глаза так, что приходилось все время отворачиваться от ветра.
Вот и Красновидово. Дальше поворот на Калинники, а там… Прошла, наверное, часа три, прежде чем Серега добрался до своих мест, но за все это время ни одна машина не проехала по шоссе ни в ту, ни в другую сторону. Теперь он уже почти бежал.
Постепенно, невидимые ранее за черной завесой ночи, стали как бы просачиваться сначала ближние предметы: телеграфные столбы, ящики и железяки, которых полно возле любой дороги, затем проступили контуры отдельных деревьев, кустов… Из всего этого Серега сделал вывод, что ночь пошла на убыль. К тому же и места пошли совсем знакомые. Вон поле, где в сентябре убирали свеклу, а там дальше болото и сосны на юру…
