Он отреагировал на мои слова вовсе не так, как я ожидал. Спокойно и тихо он ответил:
– Это не я, господин комиссар. Я бы мог вам поклясться, но что это даст?
– Вспомните, быть может, господин Ардекур кому-то сообщал шифр сейфа?
– Нет.
– Даже своей дочери?
– Он бы мне об этом сказал.
Одно было очевидно: Понсе ничего не предпринимал, чтобы снять с себя подозрение. Я решил бросить ему спасательный круг, чтобы увидеть, ухватится ли он за него.
– В конечном итоге, месье Понсе, ничто не говорит о том, что кто-то из Ардекуров открывал и закрывал сейф. Возможно, они к нему и не прикасались.
Он взглянул на меня потухшими глазами:
– В таком случае, господин комиссар, там должны оставаться двадцать миллионов.
– Почему?
– Потому что утром, в день смерти Ардекуров, они были там.
Этот диалог происходил в присутствии старшего офицера Эстуша, беспристрастный взгляд которого несомненно показывал, что мечты его находятся в его родном Авейроне, и его коллеги Даруа, лионца, которого, казалось, ничем нельзя было взволновать.
Внезапно в комнату вошла Мишель Ардекур. Узнав меня, она сразу же сказала:
– Господин комиссар, я вижу, что мой дом стал проходным двором.
– Мадмуазель Ардекур, я добился открытия следствия по делу ваших родителей. Ведь вы же хотели этого?
Казалось, она на миг смутилась, но тут же снова возразила:
– Это хорошо, но только при условии, что вы не станете трогать близких мне людей. Они должны быть вне всякого подозрения!…
Я отрицательно кивнул головой:
– Никто не может быть вне подозрений, мадмуазель, в расследовании дела, которое может стать уголовным.
– Но, месье Понсе… Почему вы выбрали объектом нападок именно его?
– Потому что месье Понсе был ближайшим сотрудником вашего отца.
– И по-вашему, этого достаточно, чтобы подозревать его в убийстве?
– О, мадмуазель, факт убийства еще не доказан, и поэтому моя задача намного бы облегчилась, если бы мне не совали палки в колеса.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, мадмуазель, что мне не всегда говорят правду, отвечая на мои вопросы. Это относится и к вам…
– Ко мне?!
– Почему вы говорите, что не знаете Изабель?
– Ну, это уже похоже на наваждение. Я повторяю, нет, я клянусь, что никогда не была знакома с Изабель! Устраивает вас это или нет, но это так!
Она повернулась к Понсе:
– А вы, Жан, слышали ли вы когда-нибудь об этой Изабель?
– Думаю, что да, мадмуазель, но месье Понсе, как, впрочем, и вы, не признается в этом.
Понсе поднял руки в знак отчаяния:
