– Что ты хочешь этим сказать?
– У меня возникли некоторые сомнения.
– Говори, слушаю.
– Не знаю, как и начать… Ты уже понял, что между мной и Консепсьон не все ладно со дня смерти Пакито. Когда ты приехал в Альсиру просить меня вернуться на арену, я даже боялся ее реакции, ожидая скандала. А вместо этого кроме нескольких упреков, она никак не противилась нашему проекту. Наоборот, судя по тому, как она ухаживала за мной, мне стало казаться, что она вновь обретает прежнюю любовь к корриде. Но вскоре я понял, что она как-бы стоит в стороне от наших радостей и переживаний. У меня такое чувство, что она ожидает чего-то…
– Чего она может ждать?
– Возможно, дня, когда со мной произойдет то, что случилось с Пакито?
Я выпрыгнул из кровати и, схватив Луиса за плечи, со злостью встряхнул его.
– И тебе не стыдно? Скажи, тебе не стыдно так говорить о своей жене? Я запрещаю тебе так думать, иначе лучше от всего отказаться!
– Не сердись, Эстебан.
Я отпустил его.
– Как же не сердиться, когда ты говоришь такие глупости?
– Хорошо, наверное, я был не прав… До встречи.
Насвистывая, он вышел из комнаты, но я понял, что не убедил его. Быть может, я не сумел найти подходящих слов? Трудно убедить кого-то, когда сомневаешься сам. Загадка Консепсьон становилась проблемой, решения которой я не находил.
* * *
Быки в Пампелуне ничем не напоминали их сородичей в Арле. У басков все серьезно, и коррида в том числе. Они любят тяжелых животных с длинными рогами, с которыми бывает очень трудно справиться. Жеребьевка завершилась. Я рассматривал выпавших нам животных, когда кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я оказался лицом к лицу с Фелипе Марвином.
– Как дела, дон Эстебан?
– Подождем до вечера, и тогда я вам скажу. Вы видели быков?
– Да, отличные животные. Ваши - те, серые?
– Да.
– Нелегкий противник. Посмотрим, чего стоит дон Луис.
– Вы приехали из Мадрида специально?
– Да, а разве я вам не обещал? Кстати, несмотря на молчание прессы, я слышал, что дон Луис произвел отличное впечатление во Франции.
– Признаюсь, я даже не надеялся на такое блестящее возвращение.
– Рад за вас, дон Эстебан. Могу ли я остаться рядом с вами во время выступления?
– Это будет для меня честью, дон Фелипе.
Он отошел в сторону своей танцующей походкой, поблагодарив меня с изысканностью, на которую способны только кастильцы[53], конечно, когда этого захотят. Но за этой вежливостью чувствовалась какая-то напряженность. Из-за чего?… Что беспокоило сеньора Марвина?
