– Ты еще не ложилась в такое время?
– Я ждала тебя.
Я хотел пошутить:
– Даже не надеялся на такое. Ты решила проявить сочувствие?
У Консепсьон не было ни малейшего желания шутить.
– Не будем отвлекаться, Эстебан. Присядь, пожалуйста.
Я подчинился.
– Эстебан, я только что слышала твой разговор с Мачасеро. Думаешь, он сказал правду?
– Да.
– Что стоит за этой кампанией?
– Если ты все слышала, то знаешь мое мнение.
– Я слышала только то, что ты сказал Мачасеро, но я не уверена, что ты на самом деле так думаешь, Эстебан. Кто платит, чтобы оскорблениями вывести Луиса из равновесия?
– Завистники.
– Говори точней, Эстебан!
– Что же я могу тебе сказать?
– Правду!
– Если бы я ее знал!
– У этой кампании есть своя цель - заставить Луиса пойти на любой риск, чтобы оправдать себя в глазах публики. Ты понимаешь, Эстебан, что значит - любой риск?
– Да.
– Кто-то хочет смерти моего мужа.
– Ты с ума сошла!
– Признайся, разве ты не думал об этом?
– Если смотреть на вещи под определенным углом…
– А кто может желать смерти Луиса, кроме того, кто его ревнует, кто до смерти его ненавидит за то, что именно он оборвал его ослепительную карьеру? Кроме того, кто не может ему простить того, что он отнял у него любимую женщину?
Я не сразу понял смысла ее слов, а когда до меня, наконец, дошло, что Консепсьон обвиняет меня в том, что я желаю смерти мужа, то я даже не нашел, что ответить. Я был просто подавлен. Она смотрела на меня с такой ненавистью, что у меня побежали мурашки по коже.
– Признавайся!
Ярость во мне сменилась удивлением. Мне казалось, что я уже достаточно много вынес от этой женщины, чтобы ожидать от нее подобных обвинений.
– Ты считаешь, что я способен на такое, Консепсьон?
– Почему бы нет? Ведь это из-за тебя умер Пакито, которого ты ревновал ко мне!
Итак, все возвращалось к погибшему в Линаресе мальчику. Я даже подумал, не сошла ли она с ума после смерти приемного сына?
– Что я могу тебе сказать? Это настолько дико…
– Дико или нет, но я тебя предупреждаю: если что-то случится с Луисом, я тебя убью!
Она произнесла это таким тоном, что у меня даже не возникло никакого желания что-то объяснять ей, чтобы рассеять это ужасное подозрение.
Закрыв дверь своей комнаты, я сел на кровать. Возможно ли настолько плохо знать тех, кого мы любим? Что случилось с нашей прежней любовью? Консепсьон ненавидела меня… Она меня ненавидела… Я не переставал повторять эти три слова, которые звучали для меня как надгробная молитва. Маленькая Консепсьон с берега Гвадалквивира ненавидела меня… Но, что бы она ни сделала, она не сможет перечеркнуть нашего прошлого. У сегодняшней Консепсьон не было ничего общего ни с девочкой, для которой я изображал бесстрашного тореро, ни с девушкой, прогуливающейся со мной под руку по улицам Трианы, что изумляло жителей квартала. Их изумляла чистота наших отношений, слышишь, Консепсьон?
