– Нет, поглядите, это надо ж, какой наглец!
Председательствующий в очередной раз призвал всех к порядку.
– Я ни в коем случае не могу допустить, чтобы настоящее разбирательство превращали в базар. И это касается всех присутствующих! Итак, фрейлейн Шар, вы решительно отрицаете, что знакомы с Дженни Йост и когда-либо передавали от нее письмо обвиняемому?
– Да, господин председательствующий.
– У вас нет вопросов, мэтр? А у вас, господин помощник прокурора? В таком случае, благодарю вас, фрейлейн. Введите господина Херлеманна.
Ферди уже ничуть не напоминал того жизнерадостного остряка, которым так восхищались приятели. Казалось, сама обстановка суда действует на него угнетающе.
– Господин Ферди Херлеманн, я считаю своим долгом поставить вас в известность, что суд глубоко порицает глупую шутку, которую вы позволили себе по отношению к своему коллеге – я имею в виду обвиняемого.
– Я и сам искренне сожалею о ней, господин судья… И, знай я заранее, что три месяца проваляюсь в больнице да еще потеряю работу…
– Не надейтесь разжалобить суд, господин Херлеманн. Но вернемся к тому, что интересует господ присяжных. Откуда взялось письмо, подписанное именем Дженни, которое официант Армен Феннер передал обвиняемому?
– Я сам написал его, изменив почерк, господин судья.
– Вы сочиняли письмо при свидетелях?
– Да, господин судья, при своих коллегах Фельмане и Люнгенбюле.
– Мадемуазель Шар когда-нибудь показывала вам письмо от своей подруги, которое она должна была передать обвиняемому?
– Нет, господин председательствующий.
Свидетелю пришлось выслушать несколько весьма суровых замечаний от мэтра Ремпье (помощник прокурора, чувствуя враждебность аудитории к Херлеманну, не посмел вмешаться), и после этого Ферди отпустили на все четыре стороны. Вызванные после него господа Фельман и Люнгенбюль подтвердили, что письмо с подписью «Дженни» писалось у них на глазах, а Люнгенбюль даже припомнил, что имя «Дженни» они выбрали наугад, полистав киножурнал. Официант Армен Феннер признался, что получил от Ферди Херлеманна монету за то, что он скажет Сенталло, будто получил для него письмо от дамы.
– Больше у вас нет свидетелей, господин помощник прокурора?
– По-моему, я достаточно ясно доказал господам присяжным, что эта Дженни Йост – чистый вымысел!
Мэтр Ремпье вскочил со своей скамьи.
– Разве уже наступило время переходить к прениям, господин председательствующий? Но, должно быть, я ошибся, раз представитель прокуратуры уже начал обвинительную речь?
