После томительной для Харди паузы Джина, наконец, выдала:
— Да, правильно. Был. Теперь я это помню совершенно отчетливо.
Харди повернулся к Терреллу.
— Итак, я был здесь. Так что же случилось с Сью, ради бога?
Террелл смерил Харди неопределенным, но определенно ничего хорошего не сулившим взглядом. Такое алиби он не любил больше всего. Его невозможно было проверить. Ни подтвердить, ни опровергнуть.
— Прошлой ночью тебе никто не звонил?
— Нет.
— Вы выходили ужинать?
— Нет… Джина приготовила ужин здесь.
— И никто к тебе не заходил?
— Нет.
— Так я должен полагаться только на слова этой крошки и твой детский лепет?
— Надеюсь, этого достаточно.
Террелл вновь повернулся к Джине.
— Послушай, киска. Если твой дружок причастен к убийству и ты натрепалась, утверждая, что все это время он был здесь с тобой, то я привлеку тебя за дачу заведомо ложных показаний. Пойдешь по этому делу как соучастница. Так может ты что-то напутала?
Джина отхлебнула джину и твердо произнесла:
— У меня нет привычки врать.
— Смотри, я тебя предупредил, — угрожающе сказал Террелл и кивнул Беглеру.
Когда полицейские вышли, Харди подошел к любовнице и притянул ее за плечи.
— Молодец, детка. Ты была неподражаема.
— Да что ты говоришь, — высвободилась она из его объятий.
Она взяла сигарету и закурила. Харди подошел к бару и налил себе чистого виски. Когда он сел в кресло около Джины, она спросила, как бы невзначай:
— А кто эта Сью Парнелл?
— А, так. Никто, — одарил ее улыбкой Харди. — Одна потаскуха, если тебя это так интересует. Пустышка, как и все остальные.
Девушка пристально посмотрела ему в глаза.
— Понятно. Так где же ты все-таки был прошлой ночью, Ли?
Харди неуютно поежился.
— Пекки… я тебе уже говорил. Гудели с парнями в баре.
— Почему же ты не сказал об этом легавым?
— Им могло прийти в голову проверить. А у двоих моих ребят неприятности. Им бы меньше всего хотелось встретиться с Терреллом.
— Хороши же у тебя дружки.
— Бизнес есть бизнес, крошка. Вообще-то они мне не друзья. Просто помогают проворачивать кое-какие дела.
— Тебя не было до полчетвертого. Ты вполне мог пришить эту девку.
— Мог, но не пришил. Не хватало еще пачкаться о всякую дрянь. Давай сменим пластинку.
— Я бы не хотела, чтобы потом ты характеризовал меня как «огонь былой страсти, который давно погас». И уж меньше всего как потаскуху, ничтожество, — размеренно произнесла Джина. — Мне бы это очень не понравилось.
— Ну что ты, Пекки. О тебе бы я никогда такого не сказал…
