Марк уже почти одолел осыпь, когда камешек выскочил из-под ноги. Последние метры викторианец позорно прокатился на заднице в компании мелких и крупных булыжников. Хорошо еще, что не поехал весь склон. В небо взвилось облако пыли. Чихая, Марк встал и вышел на пятачок острозубых камней у воды. Ветер усиливался и разгонял тучи. Похоже, не будет никакой грозы. Серая пелена рвалась, в просветах уже замелькали багровые закатные лучи. По воде побежали алые блики.
Вот здесь упал отец Франческо. Марк остановился и принялся разгребать ногой щебенку. Была осень, река вздулась от дождей, труп смыло и потащило вниз по течению. Марк и сам не понимал, что ищет, — даже кровь давно унесла вода. Желто-серые валуны, обломки, чешуйки глины… Повинуясь неясному импульсу, он опустился на колени и распростерся на камнях. Лежать было неудобно, в тело впивались острые осколки. Это если ты живой. А если мертвый, то уже все равно.
Тогда, за два месяца до окончания лицея, вернувшись в класс и не увидев Лукаса, Марк ощутил странное удовлетворение. Не облегчение и не злорадство, а именно удовлетворение, как от хорошо проделанной работы. После того как урок закончился и остальные студенты потянулись из аудитории, отец Франческо попросил Салливана остаться. Стоя перед учеником, который к тому времени заметно перерос учителя, старый викторианец покачал головой:
— Я понимаю, почему ты это сделал.
— О чем вы, наставник?
Отец Франческо поднял руку:
— Не перебивай меня, Марк, пожалуйста. Не считай окружающих дураками. Этот звонок, выключенный экран… Такэси настаивал на расследовании, и мне с трудом удалось его отговорить. Кто тебе помогал? Дочка сенатора Медичи? Только не делай большие глаза. Ты хотя бы представляешь, как эта ваша невинная шалость могла сказаться на карьере сенатора? Не говоря уже о том, что ты поломал жизнь однокласснику, а Такэси никогда теперь не сможет преподавать. Ты этого добивался?
Марк молчал.
— Я хочу услышать от тебя только одно. Я хочу услышать, что тебе стыдно. Что ты осознал, насколько низко и бесчестно поступил. И что впредь это не повторится.
Марк взглянул на наставника и смутно удивился — он и не заметил, насколько отец Франческо сдал за последний год. Редкие волосы, окружавшие лысину, напоминали пух одуванчика, а по коже головы рассыпались пигментные пятна.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно сказал Марк.
Отец Франческо развернулся и вышел из класса. Это был их последний разговор.
