— Твоего отца собираются подставить. Или убить.
— Что?
— То. Похоже, затевается новая свара. Флореан всегда был в партии мира, и сейчас их начнут выводить из игры по одному. Возможно, уже начали. Все эти разговоры насчет свободной зоны — сплошная подстава. Ему следует убираться из Рима.
Лаура снова попятилась и уперлась спиной в куст. С листьев на белый плащ полетели капли.
— Ты не можешь этого знать.
— Могу.
Наверняка он и не знал. Однако после сегодняшнего разговора в кабинете с красными занавесями и, главное, после того как Висконти прямо сообщил, каких результатов желает от расследования, догадка казалась верной…
Лаура мотнула головой, вызвав свежий водопад капель.
— Что за новая дурацкая шутка, Марк?
Прищурившись и даже приподнявшись на цыпочки, девушка вгляделась в его лицо. Марку неожиданно захотелось шагнуть вперед и обнять ее, сдавить, втиснуть в промокший куст, чтобы их окатило общим дождем. Лаура, должно быть, что-то заметила, потому что ступила в сторону и прижала ладони к маске.
— Марк… зачем ты вообще в Риме?
Эссе Марка, написанное по заданию отца Франческо, называлось «В поисках традиций: стоять на плечах титанов». Если бы викторианский орден действительно наследовал средневековым христианам, за такое сочинение лицеиста непременно произвели бы в ересиархи. Марк потянулся к шее и вытащил из-под плаща тонкую золотую цепочку. К цепочке крепился кулон в форме латинской «V», вписанной в круг. Ordo Victori. Лаура, неважно видевшая в темноте, вытянула шею — и, догадавшись даже прежде, чем сумела разглядеть цеховой знак викторианцев, отпрянула. Она не вскрикнула и не побежала, нет. Просто развернулась и медленно зашагала прочь с холма.
— Вызвать тебе машину? — крикнул ей вслед Марк, уже зная, что не получит ответа.
Марка лихорадило и вдобавок немилосердно тошнило. Он с трудом поднял голову и уставился на низкий, закопченный потолок, в центре которого сияло дневным светом отверстие дымохода. От света резало глаза. В хижине кисло пахло вчерашней едой, рвотой и прогоревшими углями. Со стоном Марк сполз с лежанки и, одолев вторую комнату, вывалился через заднюю дверь в огород. Здесь он, не обращая внимания на радостный блеск утра, уткнулся лицом в кустик какой-то местной культуры — то ли брюква, то ли тыква — и его вывернуло.
Утирая рот, Марк еще некоторое время таращился на темно-зеленые кожистые листья. На землю упала тень. Молодой человек обернулся. В паре шагов стоял геодец, и за плечами его колыхалось невысокое пока солнце. Светлые, почти белые глаза геодца на загорелом лице насмешливо щурились, и весь он был невозмутим, как архангел на крыше собора.
