Двое других, тоже моряки, были чуть моложе, Фелипе — сорок, а Морису — тридцать семь. Все трое знали друг друга очень давно, и Васкес сам выбрал их себе в помощники. Семья была только у Мориса, жена которого работала служанкой в меблированных комнатах где-то в Буэнос-Айресе. Ей пришлось на три месяца расстаться со своим мужем.
Когда их дежурство закончится, все трое поднимутся на борт сторожевика, чтобы вернуться домой, а вместо них на острове останутся их сменщики, прибывшие на «Санта-Фе». А еще через три месяца снова заступит на дежурство команда Васкеса.
Тогда им придется прожить на острове на маяке с июня по август — всю зиму. И если в первую смену погода не обещала особых сюрпризов, то по возвращении сюда во второй раз моряков ожидала тяжелая жизнь. Кстати сказать, эта перспектива их не очень беспокоила: успевшим акклиматизироваться в антарктических широтах мороз и вьюги не так страшны.
Уже с десятого декабря все работы были расписаны по дням и по часам. Тот, кому выпадало ночное дежурство, от заката до восхода солнца, оставался на посту и следил за тем, чтобы с лампами ничего не случилось; остальные в это время отдыхали. Днем всю аппаратуру тщательно проверяли, если требовалось — заменяли фитили, прочищали и протирали стекла, чтобы в темноте свет оставался всегда ярким и сильным.
Кроме того, в зависимости от распорядка дня, команда собиралась обследовать бухту, вплоть до устья у выхода в море — либо пешком по берегу, либо в парусной шлюпке, которая стояла рядом с домом, в заливчике, отлично укрытая береговыми скалами от восточных ветров, самых опасных здесь.
Само собой разумеется, команда никогда не отправлялась в такие походы в полном составе: маяк нельзя оставлять без присмотра, поэтому кто-то из троих постоянно находился наверху, на башне. Дело в том, что внизу, у подножия строения, обзор закрывали скалы со всех сторон, кроме востока и северо-востока, так что моряки на острове могли не заметить идущие мимо корабли и пропустить их сообщения.
Первые дни после отплытия «Санта-Фе» прошли спокойно, без приключений. Погода стояла хорошая, довольно теплая. Термометр поднимался иногда выше десяти градусов по Цельсию. Легкий бриз[54] дул днем с моря, а после захода солнца — с северо-запада, со стороны материка. Несколько раз принимался дождь, и, поскольку становилось все теплее, скоро следовало ожидать гроз и изменений в погоде.
Под лучами солнца, которое постепенно набирало силу, начали пробуждаться растения. На лугу, рядом с постройками снег уже совсем сошел, и земля покрылась нежно-зеленым ковром. В перелеске ветки антарктического бука выпустили молодые листочки. Ручей, полный талой воды, сбегал с кручи к заливу. Стволы деревьев и скалы покрылись мхом и лишайниками, появилась ложечная трава, которая так хорошо помогает при цинге. Короче, наступало лето (на Магеллановом архипелаге не употребляют поэтического слова «весна»), и оно могло простоять здесь, на краю Америки, еще месяц-полтора.
