В этот раз желающих не оказалось. Дубов выждал с десяток секунд и продолжил.
– Действовать будем по обстановке. Нас немного, всего два десятка дипломатов, техников и ученых, ваше подразделение и рота охраны. Начальником экспедиции назначен я. Ваш непосредственный командир, конечно, Максим Петрович, у десантников – полковник Ярцев, вы еще с ним познакомитесь. На время полета царь и бог у всех нас один – капитан корабля, генерал-майор ВВС России Жаворонков Владимир Владимирович. По выходу на орбиту Альвалы пытаемся установить связь с Высокими...ну и тогда будут дальнейшие указания. Если есть какие-то вопросы и предложения – связывайтесь со мной в любое время, мой номер корабельного коммуникатора есть в компьютере каждой каюты. Я это не из вежливости говорю, а вполне серьезно. Опыт контактов с Альваланами у вашего подразделения самый большой, а мы сейчас должны работать в единой команде. Что еще? Время полета ориентировочно пятьдесят пять дней, доступная информация об Альвале залита вам в компьютеры, изучайте. Вроде все. Не буду у вас занимать больше времени.
Изучением материалов по Альвале Илья занялся с удовольствием, подолгу просиживая перед дисплеем компьютера в своей каюте даже в свободное время. В этот раз сама психологическая атмосфера внутри корабля сильно отличалось от прошлого перелета. Тогда Илья (да и не только он) был в подавленном состоянии и вел себя равнодушно как робот, не ожидая от будущего ничего хорошего. В тот момент казалось, что все – жизнь фактически закончена. Вернуться нельзя, остаться живым, будучи сброшенным в составе одного небольшого взвода на неизвестную планету против столь же неизвестного, но явно не страдающего излишним гуманизмом врага весьма маловероятно. Факт того, что их взвод, первым сбрасываемый в пекло, фактически списан, был понятен изначально, на интуитивном уровне. Оставалось только встретить судьбу достойно, вооружившись старой истиной – «делай то, что должно и пусть будет то, что суждено» и надеяться на чудо. Поэтому никакой романтики или удовольствия от первого в своей жизни космического перелета парень не испытывал – не до того было.
Возвращение обратно на Землю в «Палладине» было в чем-то более приятным, все же он тогда остался живым и летел домой. Но в тот раз их просто запихнули в одну общую, тесно заставленную каюту с трехъярусными койками на пятнадцать человек, уголком с тренажерами и уборной. Общение с внешним миром ограничивалось лишь скупыми диалогами с американцами из экипажа Палладина, трижды в день приносящими индивидуальные пайки с саморазогревающимися тюбиками жидкой каши и бульона. Больше всего возвращение с Элии напоминало вынужденное тюремное заключение, и чувство доминировало одно – скорее бы прилететь.
