Зажили молодые Званцевы после свадьбы хорошо - Антон Павлович, все это отметили, сразу помолодел будто. Всю сложившуюся за пять долгих лет холостяцкую неприкаянность враз сбросил, летал на крыльях вокруг юной своей жены, блестел глазами. Даже ремонт дома немного погодя затеял – проснулась в нем деловая вдруг настоящая хватка, о наличии которой он и сам раньше в себе не подозревал.
Все бегал, доставал–выбивал чего–то, стройматериалы всякие, друзей подключал, знакомых…Года три тот ремонт продолжался, не меньше. Тина успела уж и диплом получить, и в аспирантуру поступить. А в Белоречье за это время только один раз и съездила, чтоб своих подарками заграничными порадовать. Повел ее как–то Антон Павлович в «Березку», приодеть решил на валютные чеки, полученные после публикации нескольких свих статей в научных заграничных журналах. Давно они у него без дела лежали, чеки эти, вот для дела и пригодились – так хотелось жене угодить! В те времена это вообще считалось высшим жизненным показателем успешности - взять и отовариться в «Березке»! Тина и отоварилась. Всякого тряпочного добра для своих набрала, для Мисюсь в основном. А про себя и забыла… Просто очень уж хотелось ей младшей сестренке угодить. А может, чувство вины уж совсем к тому времени разболелось, прогрызло в душе у Тины свою дырочку – как ни крути, а оставила она девчонку на попечение двум мужикам, старому да малому. Сама тут в любви да в радости живет, а сестренка–сиротинушка там не обута толком, не одета, не долюблена…
Мисюсь на ее подарки прореагировала очень уж бурно – Тина и не ожидала такой от нее радостно–счастливой реакции. Все подпрыгивала, все верещала над разложенными по стульям нарядами, напяливала на себя все подряд… А отец, наоборот, от Тины глаз отвести не мог. Такой она показалась ему ладной да умной, что чуть на «вы» к родной дочке в одночасье не обратился – только и успел язык прикусить вовремя…От хозяйства отец отошел – старые болезни совсем замучили. Выползал, кряхтя, утром во двор, щурился слезящимися подслеповатыми глазами на солнышко, выкуривал пару «беломорин» да снова уходил домой. Алешка с молодой женой вовсю вели все хозяйство сами – и огород у них был ухожен, и банька новая срублена, и крыша новой оцинковкой сверкала… Все было в доме справно и ухожено, только вот с Мисюськой их мир никак не брал. Не признавала их девчонка за старших, и все тут. Не слушалась никого. И училась из рук вон плохо. Школу совсем забросила, и даже из десятого класса подумывала уже уйти. Решила, восьмилеткой обойдется. Тина кое–как ее и уговорила на дальнейшее образование. Да и то, она подозревала, согласилась своенравная ее попрыгунья–сестренка на этот героический подвиг в надежде только, что Тина ее потом к себе заберет. Тина и готова была, в общем. Не хотелось только посреди года Мисюсь с учебного процесса срывать. Пока с другой школой бы определились, времени бы много потеряли…
