Какое-то время он размышлял о том, что же могло случиться с женщиной, чтобы она стала бояться прикоснуться к другому человеку. Тревожило осознание, что даже краткое прикосновение к нему может причинить ей физическую боль. Казалось несправедливым, что она не может вынести его прикосновений, когда он просто уверен, что прикасаться к ней — сплошное удовольствие.
— Я начинаю чувствовать себя виновным из-за перчаток, — проговорил Лютер.
— Так было нужно.
— Да плевать…
— Не волнуйтесь, я понимаю, — ответила Грейс и криво улыбнулась. — Носить их на задании было бы непрофессионально.
Лютер поискал другую тропинку через Неприкосновенную Зону и поинтересовался как ни в чем не бывало:
— Как долго вы работаете в Генеалогии?
— Год.
— Всего лишь? Фэллон поделился, что считает вас очень ценным сотрудником.
Она залилась краской.
— Рада это слышать. Мистера Джонса нельзя назвать щедрым на похвалы.
— Звание «Босс года» ему точно не светит. Но поверьте мне, он бы не пользовался вашими профессиональными услугами, если бы не был впечатлен вашими навыками.
— Приятно знать.
— Чем вы занимались до работы на Общество?
— Разве мистер Джонс вам не сказал? — удивилась Грейс.
— Фэллон не вдается в детали, если не считает их важными.
— Я работала на компанию «Мир Крокера».
Лютер остановился перед лифтами и нажал кнопку вызова.
— Компания Мартина Крокера?
— Да. — Грейс выглядела приятно удивленной. — Вы знаете эту компанию?
— Смерть Крокера была на первых полосах газет. И в Обществе наделала много шума. Крокер был его членом. Финансировал множество научно-исследовательских проектов.
— Я знаю.
— Чем вы занимались в «Мире Крокера»?
— Я была сотрудником корпоративной научной библиотеки. После смерти мистера Крокера стало ясно, что у фирмы проблемы. Все знали, что без его руководства компания развалится. Я поняла неизбежность этого и сразу же начала искать работу.
Изложено все это было спокойно и небрежно, но что-то оставалось недосказанным. Лютер напрягал свои чувства, пока хорошенько не разглядел ее ауру. Он был не в состоянии видеть те же детали, что и Грейс, но мог различать кое-какие сильные эмоции. В искрящемся около нее энергетическом поле ощущалась напряженность, которую Лютер, будучи полицейским, научился связывать с хорошо продуманной ложью.
— Сколько вы уже член Общества? — спросил он.
— Мама зарегистрировала меня, когда я родилась. — Грейс сделала краткую паузу. — А вы?
— Мои родители члены Общества. Как только я родился, они вписали меня в реестр.
