Надя откинула волосы, упавшие на глаза и посмотрела на Оуэна. Выражение его лица не нуждалось в каких-либо комментариях. Он был отлично сложен — от широких плеч до мускулистых икр. Вода из душа намочила волосы на теле, и капли влаги заискрились у него на груди. Ее взгляд заскользил по плоскому животу и остановился на напряженной плоти, обрамленной темными завитками. Оуэн стоял в ванной, как статуя. Надя отвела восторженный взгляд, изобразила застенчивую улыбку и вручила Оуэну мыло.
Намылив руки, Оуэн стал осторожно обмывать нежную Надину спину. Он проводил ладонями по ее плавным изгибам, по шелковистой коже плеч и крутизне бедер. С каждым поглаживанием желание превращалось в саднящую рану, пока не стало нестерпимым.
Когда руки Оуэна дотронулись до ее грудей, Надя затрепетала, как листок на ветру. Когда его пальцы снова прикоснулись к ним, она выгнула спину, прижимаясь к Оуэну. От его ласк груди сразу стали плотными и тяжелыми, а соски, словно наконечники стрел, уперлись в его ладони. Он минуту-другую помедлил, а затем прошелся намыленной рукой по ее животу, бедрам, по венериному холмику, покрытому мягкой растительностью. Когда пальцы Оуэна скользнули по вратам любви, Надя склонила голову ему на грудь и по-русски прошептала:
— Ну, пожалуйста…
Он усмехнулся уголками губ и вновь взял ее за налитые груди.
— Как только между нами начинаются нежности, ты сразу переходишь на незнакомый мне язык. Я ни слова не понимаю.
Он легонько огладил ее груди и тронул шарики ее сосков.
— Скажи мне по-английски, что ты хочешь?
От наслаждения, сотрясавшего ее тело, Надя прикусила нижнюю губу.
— Тебя, Оуэн. Я хочу тебя.
— Ты собираешься выбираться из ванны? — спросил он, изнывая от желания. Не мог же он заняться любовью в скользкой ванне. Оуэн хотел, чтобы все произошло в подобающем для этого месте и чтобы она навсегда запомнила их первую близость.
Ее груди плотнее прижались к его ладоням, а бедра волнообразно задвигались, еще сильнее возбуждая страсть.
— Я еще не промыла волосы, — задыхаясь произнесла она.
— Твои волосы прекрасны.
Он ополоснул завиток и поцеловал его. Вода придала ее кудрям иссиня-черный цвет. Рассыпавшись, они прикрыли шелковистую грудь.
— Потребуется минута-другая, чтобы промыть их шампунем, — сказал он.
— Я отказываюсь отдаться тебе, чувствуя, что мои волосы еще пахнут капустой.
Он отодвинулся от Нади и потянулся за флаконом, стоявшим на полочке около ванны, вылил на ладонь приличную порцию ароматного шампуня и принялся за Надины волосы.
