— Вы знали и это?! И кто его жена, тоже знаете?
— Нет. А вы?
— А я знаю. Ее зовут Баптиста. Мне довелось присутствовать при ее знакомстве с Микеле. Он говорит, что влюбился в нее с первого взгляда. Она училась в балетной школе, подрабатывала в кордебалете и продавала цветы на площади Испании, чтобы заплатить за учебу. Она родом из Неаполя, ее отец служащий.
— И?..
— И похоже, она очень хороший человек. Простая и очень естественная в общении. При этом она обладает невероятным чувством собственного достоинства, которое я затрудняюсь описать. Это не самоуверенность, нет. А скорее величие — так было бы правильнее сказать. Я видела ее всего дважды: один раз — в рабочем переднике, другой — в скромном сарафанчике, но оба раза она держалась как настоящая королева. Похоже, они с Микеле очень любят друг друга. Он слушается ее беспрекословно, хотя она вовсе не похожа на тех девушек, которые ему, по его словам, всегда нравились. Но вы… Вы знали почти все это и тем не менее не предприняли попытки вернуть Микеле домой?
— И сейчас не собираюсь.
— Но почему? Я не понимаю! Ведь его мать…
— Мачеха чувствует себя вполне хорошо. Благодаря вам.
— Но она по-прежнему ждет новостей о Микеле! Можно ей хотя бы узнать, где он и что нашел свое счастье?
— Микеле предстоит потверже укрепиться на собственных ногах. Он появится здесь, когда сочтет, что настало время.
Аликс не верила свои ушам:
— Необычно слышать это от вас.
— Да, понимаю. — Леоне подошел к окну. — Как ни странно, но я вынужден был принять это как само собой разумеющееся. Я имею право распоряжаться своей судьбой, но не судьбою других людей. Это ваши слова, Аликс. Я всего лишь цитирую. Думаю, вы и сами не подозревали тогда, насколько правы, только надеюсь, понимаете, что мне не очень бы хотелось признавать свою неправоту столь многословно.
Аликс была потрясена этим неохотным смирением. Чего оно, должно быть, стоило ему?
— Как вы думаете, быть может, вам следует дать знать Микеле, что вы оставляете решение за ним?
Леоне обернулся:
— А вы как думаете?
— Да, он оценит это. А я по-прежнему волнуюсь за его мать…
Леоне покачал головой:
— Не нужно волноваться. В этом отношении я спокоен — возвращение блудного сына, если Микеле предпримет таковое, должно быть его единоличным решением. — Он снова подошел к постели. — Вы хоть понимаете, что я даже припомнить не могу, когда в последний раз советовался с женщиной? — Он скупо улыбнулся. — Но вы опять станете утверждать, что я обобщаю и притворяюсь циником.
