— Как по-вашему, это был минутный порыв или запланированное бегство?
— Не знаю. Но если у него уже было твердое намерение сбежать, то понятно, почему он не воспользовался «альфой-ромео».
— Да, похоже, что так. Из квартиры он уехал один?
— Что значит — один?
— Я хорошо знаю Микеле — он мог быть и с женщиной, — сухо заметил Леоне.
— Нет, он был один. Иначе консьерж или таксист упомянули бы об этом. Оба видели, как он уезжал. — Аликс помолчала и с грустью прибавила: — Но как же теперь его мама? Ведь ей придется узнать правду?
— О том, что он исчез? Разумеется, придется. Мы не сможем скрыть этого.
— А как же гости?
— О них не может быть и речи. Когда мачеха узнает, ей будет не до гостей. — Леоне посмотрел на часы. — Поздновато, но праздник придется отменить. Займитесь этим, а я пойду поговорю с мачехой. Я дам вам список гостей, вы обзвоните их и объясните, что мы не можем их принять, потому что мачеха приболела. Думаю, они поймут. — Он вышел из машины. — Пойдемте. Нельзя терять ни минуты.
Робея перед возложенной на нее задачей, Аликс все же была благодарна ему за доверие. Так она хотя бы могла отвлечься от тревожных мыслей. Как он собирается донести до мачехи правду? Как та воспримет ее? Станет ли она винить Аликс в соучастии?
Для синьоры это будет жестоким ударом, и все достигнутое теперь пойдет насмарку. Она будет потрясена, разбита, подавлена. Аликс вдруг почувствовала, что ей жаль Леоне — ведь на него придется основной удар, падет вся тяжесть предстоящей вины.
Микеле не разделит с ним ответственности, а сама Аликс уедет отсюда. Но когда? Сегодня? Или завтра утром? Теперь синьора вряд ли захочет видеть ее. Она уедет и снова будет свободна. Свободна и… одинока. Ужасно одинока. От письменного стола Леоне, стоящего у окна, где она сидела, ей хорошо была видна кипарисовая аллея и фонтан с его переливчатыми каскадами и дальний угол парка, где однажды… нет, дважды… Леоне был так внимателен к ней. Завтра все это останется здесь, а ее уже не будет. Она здесь чужая и никогда не станет своей. Интересно, припомнит ли когда-нибудь кто-то из Париджи ее имя?
Обзвонив гостей, Аликс тихо сидела, со страхом ожидая возвращения Леоне. Наконец дверь отворилась, она порывисто повернулась и увидела на пороге… Венецию.
На ней пока не было вечернего платья, но волосы были тщательно убраны в изысканную прическу.
— Скажи мне, пожалуйста, что такое у нас происходит? Или, вернее, почему ничего не происходит? — накинулась она с расспросами на Аликс. — Я уже успела сделать прическу, а тут и с места ничего не сдвинулось! Столы не накрыты, напитки не расставлены. О чем вообще думает прислуга? Время-то идет. И где Микеле? И Леоне? И тетя Дора? И что вообще…
