От синьоры Аликс получила то самое платье, которое она заставила купить Микеле. К нему прилагались и другие милые вещицы: дюжина шелковых носовых платков с вензелем «А», изящная лента для волос и пара длинных вечерних перчаток из превосходной белоснежной лайки.
Венеция подарила флакончик духов от Луиджи, хотя тут же порядком испортила радостное впечатление, с ухмылкой сказав Леоне:
— Не беспокойся, дорогой. Эта покупка не за твой счет. У меня имелись кое-какие сбережения, так что я расплатилась сама.
Не зная, к чему именно относилась эта колкость, Аликс лишь заметила, что она прозвучала далеко не остроумно.
Следующим она раскрыла сверток Леоне, подписанный загадочными словами: «Даже хладнокровной англичанке может принести пользу». Старинный веер слоновой кости, чьи филигранно выточенные планки были обтянуты тончайшим шелком, вызвал у Аликс настоящий восторг. Несмотря на его изящную хрупкость, она несколько раз раскрыла и закрыла его.
— Какая прелесть! Никогда не видела ничего подобного! — восхищалась она.
— Он не новый, — сказала синьора. — Когда-то он принадлежал прапрабабушке Леоне. Леоне даже посоветовался со мной — хотел узнать, понравится ли тебе. Он счел, что эта вещица поможет тебе почувствовать себя одной из нас.
— Ни дать ни взять — фамильное наследство. Ну и везет же тебе! — изрекла Венеция.
Эти колкие слова омрачили радость Аликс, и она снова почувствовала себя виноватой. Она посмотрела на Леоне, наблюдавшего за нею.
— Он просто прелестный, этот веер. Но вам не следовало… Я не… — Но, заметив, как нахмурился Леоне, она замолчала.
Намеренно, как бы желая подчеркнуть его значимость, Аликс приберегла подарок Микеле напоследок. Освободив от бумаги сверток, она обнаружила там необычайной красоты шкатулку тисненой флорентийской кожи, мягкой и теплой на ощупь, словно щечки младенца. Аликс с восторгом открыла ее ключиком, чтобы полюбоваться на блестящий атлас, обтягивавший ее изнутри, и на серебряные пружинки, державшие крышку.
— Просто сказка! Такого у меня не было никогда! — сказала она, с улыбкой глядя на Микеле.
Но тут все повернули головы к синьоре. Расширив в ужасе глаза, она срывающимся голосом воскликнула:
— Я могла догадаться и по размеру свертка, но, Микеле, сынок, я надеялась, что сегодня ты подаришь Аликс… обручальное кольцо!
Аликс казалось, что молчание, последовавшее за этой сценой, не кончится никогда. Однако Микеле довольно быстро нашелся. Подойдя к матери, он нежно поцеловал ее:
