— В конце концов, — проговорила она с коротким смешком, — что замечательного в том, что ты торопишься домой, ко мне, если тебя тут все раздражает?
— Тебе хотелось бы, чтоб я не торопился? — спросил он.
— Я бы не возражала.
— Наверно, все же возражала бы, если б я задержался в Париже на пару дней — или пару ночей.
Она расхохоталась, издевательски фыркая.
— Ты! Ты и Парижские Ночные Развлечения! Выставил бы себя дураком.
— Все же я мог бы.
— Ты — мог бы! — передразнила она его. — Да ты весь обслюнявишься, пока подойдешь к женщине. Пожалуйста, пожалей меня — моя жена неласкова со мной!
Он молча выпил чай. Уже год как они были женаты, обменявшись кольцами скоропалительно, по любви. А последние три месяца почти постоянно вели войну, какую ведут многие пары, сами не зная почему. Вот опять. Ему показалось, что он заболел. В животе появилась неприятная, лихорадочная пульсация — в том месте, где из-за скандалов начался воспалительный процесс.
Она — красивая тридцатилетняя женщина, светловолосая, цветущая, с гордым разворотом плеч и с лицом, сияющим неуемной жизненной силой. Однако в прищуренных зеленых глазах было заметно странное озадаченное выражение. Поглощенная собственными мыслями, женщина сидела перед столом с чайным подносом. Ведя войну с мужем, она как будто вела войну сама с собой. В серебре, освещаемом красным огнем из камина, отражалось зеленое платье. Бездумно подавшись вперед, она вытащила из вазы несколько цветков примулы и закрепила их на некотором расстоянии друг от друга в косе, которую оборачивала вокруг головы на крестьянский манер. В таком виде, с цветами в волосах, она была похожа на Гретхен. Однако полному сходству мешала странная полуулыбка в глазах.
