А ещё вышел случай, совсем дивный. Пригнали они вечером стадо, а хозяйка одной козы говорит:
— А моя Марютка где? Волки съели?
Пошли Арсеня и Пастушка обратно. Долго искали. И ведь нашла Пастушка! Оказывается, коза перебрела мелкий ручей, скрылась в высокой траве и там… родила!
— Вот так серенькие козлики! — весело говорил Арсеня, заворачивая в плащ трёх маленьких мокрых козлят. — А ты не ори! — сердито выговаривал он жалобно и испуганно блеющей козе. — Вишь, как вы нынче, все в людей. Рановато бы тебе ещё в мамы, нет, туда же. А хороши, ах, хороши! — любовался он козлятами.
Козлята растут моментально. Вчера он крохотный, на ножках-спичечках, а через неделю прыгает, через две бодаться начинает. Так и эти козлята. Уже вскоре ходили с мамой-козой в общее стадо. А один козлёнок полюбил Пастушку. Он к ней всё время приставал, не давал спокойно лежать, толкал крепнущим лбом в живот. Самое дивное, что Пастушке это нравилось. Как она носилась с этим козлёнком, какие прыжки выделывала, как пряталась, как неожиданно появлялась и сзади, и сбоку, и спереди, прямо концерт!
— Ну, с вами никакого телевизора не надо, — смеялся Арсеня. — А ты-то чего не рад? — говорил он козлу. — Небось, сын родной. Радуйся, Борька.
А хозяйка козлёнка, когда Арсеня попросил её продать его, сразу заявила:
— Арсенечка, спаситель ты наш, да я его тебе даром дарю.
В тот же вечер Арсеня забрал козлёнка в свой двор. Налил в тарелку молока, накрошил хлеба, поставил на землю. Интересно, что козлёнок один есть не захотел. Арсеня думал — по матери тоскует. Нет, когда к тарелке подошла и Пастушка, они дружно стали ужинать. После еды козлёнок опять набегался, напрыгался, вечером приткнулся к Пастушке и хоть бы что, бай-бай. Стало их трое.
Козлёнок получил очень замысловатое имя Замбор. Почему? Женщины недоумевали, а Арсеня объяснял:
— Имя означает: заместитель Борьки, Замбор. И никакой это не Мишка. Тут вам не политика, тут вам жизнь.
О, как иногда долго тянутся летние дни, и как стремительно проходит лето. Вот и осень, вот и кончался пастушеский сезон. Рыба перестала клевать, пошли грибы. Освобождённый Пастушкой от пастьбы, Арсеня приносил в деревню и белых грибов и рыжиков.
Однажды он заметил, что Пастушка стала бегать не так резво, как раньше.
— Ты заболела, — спрашивал он её. — Или заленилась? Или уж совсем заважничала, загордилась?
Но оказалось ни то, ни другое, ни третье. Оказалось, что Пастушка ждала щеночков.
