— Уверяю тебя — нет. И вряд ли когда-нибудь займусь.
Она снова засмеялась.
— Бедненький. Те женщины здорово напугали тебя, да?
Гаррет снял с нее сначала одну босоножку, затем другую.
— Честно? Я бы не хотел оказаться между ними и пузырьками, которые они желали заполучить.
— Было время, когда парфюмеры заказывали стеклодувам бутылочки ручной работы для своих духов. Это были настоящие произведения искусства… — Эмма вдруг осознала, что он гладит ладонями подошвы ее босых ног. Трепет возбуждения пробежал по ней. Она отвела глаза, свесила ноги с дивана и встала.
— Гаррет, мне очень нужно поделиться с тобой одной неприятной новостью.
Ни за что. Хватит с нее стрессов и напряжения для одного дня. Все, что ему потребовалось, это потянуть ее за руки, и она тут же оказалась в его объятиях. Гаррет завладел ее ртом и целовал до тех пор, пока голова не пошла кругом.
Когда он отпустил ее, чтобы глотнуть воздуха, блестящие глаза Эммы встретились с его глазами, и она снова попыталась заговорить.
Пришлось еще раз поцеловать ее, на этот раз более страстно.
Гаррет провел без нее целый день. Слишком долго. Наверное, тридцатипятилетнему мужчине следовало бы уметь лучше себя сдерживать, но он не мог. Только не с Эммой.
Возможно, в юности он и не сознавал, как много она для него значит, зато, видит бог, знает это теперь. Его голова кружилась, пока он целовал ее снова и снова.
Если бы она не издала стон капитуляции, он мог бы целовать ее до бесконечности. Исследование тела Эммы было самым восхитительным занятием на свете… Хотя раздевать Эмму доставляло ему не меньше удовольствия.
Ее кожа была мягче шелка блузки, под которой, к своему немалому изумлению и восхищению, Гаррет ничего не обнаружил. Подумать только. Его элегантная, никогда не нарушающая правил Эмма не надела лифчика, и за это он должен был ее вознаградить.
Эмма, похоже, по достоинству оценила его награду, потому что ее соски затвердели, а мягкая молочно-белая плоть набухла и напряглась под нежной атакой его губ, влажным напором языка и лаской пальцев. Она то и дело резко втягивала воздух в легкие. Ее руки теперь тоже были заняты, стягивая с него одежду, до которой она могла дотянуться.
Видит бог, он тоже хотел поскорее избавиться от одежды, но был решительно настроен не торопиться. Сегодня все должно произойти медленно. Подхватив Эмму на руки, он отнес ее в противоположный конец комнаты.
У нее выдался тяжелый день, и, должно быть, она до сих пор думает о своем бывшем женихе. Прежде чем заняться с ней любовью, Гаррет хотел убедиться, что в ее мыслях только он. И никто другой.
