Брэнт надел шорты и пошел искать ее. Роуэн сидела на балконе и смотрела на море.
— Роуэн, — позвал он.
Она встала и подошла. Брэнт привлек ее к себе. Роуэн прошептала:
— Твое сердце бьется так, как будто ты бежал марафон.
— Это потому, что я страшно встревожен.
Она вскинула голову:
— Встревожен? Из-за меня?
— Из-за нас.
Он отпустил ее и опустил руки в карманы шорт.
— Ты думаешь, я бросился спасать мальчика, потому что снова хотел испытать опасность?
— Нет, Брэнт! Конечно, нет. Разве ты мог не броситься на помощь ребенку или на защиту маленького Филиппа, которого обижал отец? Это совсем другое. Я горжусь тобой. Правда, очень горжусь.
— Я боялся, что потерял тебя. За считанные минуты.
— Ну что ты! Ты спас ребенка, рискуя жизнью. Благодаря тебе, он жив и здоров.
У Брэнта сдавило горло.
— Я не думал об этом. Ты мое спасение, Роуэн. Только ты.
Роуэн редко теряла дар речи. Но сейчас она не знала, что сказать. Он добавил:
— Я хочу унести тебя в постель. Сейчас.
Она улыбнулась кокетливо:
— Ну так в чем дело?
— Ты еще желаешь меня?
— Разве может быть иначе?
— Я рассказал тебе о своем отце... Может быть, после того, что ты обо мне узнала...
— Брэнт, — сказала Роуэн, обнимая его, — конечно, я люблю тебя. Ты стал для меня тем героем, о котором я всегда мечтала. Потому что ты чуткий и ранимый человек. Я не думаю, что всегда побеждает храбрость. И теперь я знаю, что ты чувствовал эти годы.
— Я хочу сделать тебе еще одно признание, — сказал Брэнт резко. — Я понял, что единственная опасность, от которой я убегал, — близость. Я боялся подпускать кого-либо к себе. И лежа там, на траве, после пережитой реальной опасности, когда ты обнимала меня, я это понял. Не спрашивай, почему я шел к этому пониманию так долго, — некоторые люди медленно обучаются.
Глаза Роуэн блестели от слез.
— Твой отец удивился бы.
— И теперь избавился от жажды риска.
— И после этого ты еще спрашиваешь, хочу ли я тебя? Пойдем со мной, и я покажу тебе, как сильно я хочу тебя.
Она взяла его за руку и повела в спальню. Откинув покрывало, Роуэн внезапно остановилась.
— Я не взяла с собой ночную сорочку. Не думала, что она мне понадобится.
— Она и не понадобится, — сказал Брэнт. — Хватит и хлопковых простыней. Если ты согласна, мы не будем предохраняться.
— Да! Неужели это все не сон, Брэнт? Я так тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, — бормотал Брэнт, обнимая ее и опуская на постель. — Боже мой, как я тебя люблю! Я буду держать тебя в своих объятиях, пока не состарюсь, и, когда мне исполнится сто девять лет, я скажу, как сильно люблю тебя.
