— Я тоже люблю тебя, Роуэн. Нам нельзя друг без друга. Габриэль права: иногда развод — это всего лишь клочок бумаги.
Она обнимала его, и он мог слышать, как бьется ее сердце. Роуэн заговорила очень тихо:
— Когда ты был далеко, самым тягостным было одиночество. Просыпаться ночью в одиночестве, возвращаться из поездок в пустую квартиру, ходить на рынок по субботам только для себя. Одной ходить в кино и с завистью смотреть на счастливые пары... Боже мой, как я ненавидела одиночество. — Она подняла голову. — Я не оправдываю себя, Брэнт. Теперь, оглядываясь назад, я сожалею, что так часто лелеяла собственное самолюбие вместо того, Чтобы заставить тебя понять, как мне трудно без тебя. Я так и не сумела привыкнуть жить без тебя.
— Так что же нам делать дальше, Роуэн? — спросил Брэнт беспомощно. — Я люблю свою работу.
И вдруг как будто кто-то включил в мозгу Брэнта магнитофон и он услышал голос Габриэль: «Я наблюдала за тобой последние два года. Ты вел себя, как одержимый. Ты был похож на человека, потерявшего чувство самосохранения».
Так ли ведут себя люди, которые любят свою работу? А что, если он просто использовал работу, чтобы избавиться от боли, вызванной разлукой с Роуэн? Может, это объясняет, почему он так влюблен в опасность? Эта мысль словно обожгла его. Влюбленный в опасность... В памяти, помимо его воли, возник образ: пятилетний мальчик, потерявший мать и оставшийся на попечении отца. Тяжелые воспоминания разбередили душу.
— Я никогда не рассказывал тебе о моем отце... никогда не хотел вспоминать об этом... — начал Брэнт.
— Может, пришло время, — сказала Роуэн.
Брэнт почувствовал, что ему сдавило горло.
— Если я оставлю эту работу, чем другим я смогу заниматься?
Роуэн вернулась к прежней теме и рискнула предположить:
— Все эти годы ты, так или иначе, жил жизнью своего отца, а не своей собственной.
— Я не хочу об этом говорить! — прервал ее Брэнт.
— Рано или поздно придется.
С невольным восхищением Брэнт сказал:
— А с тобой не так-то просто.
— Тебе ли опасаться, — ответила она резковато. — Не бери в голову.
Брэнт чмокнул Роуэн в кончик носа:
— Не буду.
Роуэн остановила его жестом:
— Мы должны сохранять дистанцию. Пока.
Неожиданно он сказал:
— Ты хочешь детей.
Роуэн растерялась.
— Да, — прошептала она. — Твоих детей, Брэнт.
— Наших детей, — поправил ее Брэнт. Роуэн колебалась.
— У меня... — начала она, но затем замолчала, а на ее лице появились гримаса боли. — Разве это ненормально — хотеть детей? Я не желаю больше ждать. Мне тридцать один год.
