Я снова включил свет и налил себе бокал виски. Потом снял пиджак, чтобы осмотреть рану. Она попала в верхнюю часть левого плеча около самой артерии. Учитывая, что во время выстрела эта куколка сама падала на пол, можно сделать заключение – она умела пользоваться огнестрельным оружием.
Я перевязал рану носовым платком, помогая себе зубами, потом влил в себя виски и вызвал по телефону Эруарда – шефа-инспектора Национального отдела безопасности. Он ответил, что немедленно приедет. Потом я сел перед огнем камина, откинулся на спинку кресла и стал вспоминать все бранные слова, которые знал по-английски, по-французски, по-португальски, по-турецки и по-арабски, которые подошли бы к этой девчонке. И когда я решил, что этого еще недостаточно, то стал выдумывать новые слова.
Но нужно отдать должное этой девчонке! – не мог не признать я, перебирая в памяти все, что произошло.
* * *
Было примерно три часа утра, когда Эруард и я в полицейской машине приехали в клуб "Зайдлер".
Этот Эруард был шикарным типом. У него было чувство юмора, и он сказал, что это дело – приятная перемена для него с момента объявления войны, так как он все время занимался ловлей шпионов.
Мы побывали также в посольстве США, где подтвердили мою личность и где я официально попросил, чтобы французская полиция позволила мне самому вести расследование так, как я считаю нужным. Мне особенно было важно, чтобы пресса ничего не сообщала об убийстве Родни Уилкса. Иначе это могло вызвать ненужные осложнения.
Эруард был изумлен, когда я попросил его не забирать девочку, которая в меня стреляла, если он ее найдет. Вы поймете потом, почему я сделал это.
У этой куколки были интересные связи с Накаровым, и, если полиция ее схватит, казак немедленно смоется в неизвестном направлении. И тогда комбинация, которую мы попытались бы провести, провалилась бы. Настоящая Джеральдина Перринар будет сходить с ума из-за исчезновения своего возлюбленного, и все мы будем плавать в неизвестности.
Эруард понял, что я прав. Он согласился, что нужно дать понять этой куколке, что она удачно вывернулась на этот раз.
Мое плечо дьявольски болело, но врач, осматривавший рану, сказал, что никаких неприятностей не предвидится и что она скоро заживет. Но все же у меня было паршивое настроение, когда мы приехали в "Зайдлер".
Там уже стоял полицейский фургон. Эруард предупредил, что они вынесут тело Родни в одной из корзин для грязного белья, чтобы не привлекать ничьего внимания.
