— Хорунжий! Постройте сотню! — слышу команду командира сотни.
Сотня построилась. Дух войны уже пролетел над армянским городком Игдырь.
Сотня свернулась. Это уже не та сотня казаков, что была минуту тому назад. Она сжалась в одно тело и душу. Как сжимаются пальцы в свинцовый кулак.
— Ребята!.. Война! — объявил сотник.
По рядам пробежала дрожь. Не от страха. То рвались концы, связывающие каждого с миром. Как рвутся концы парохода, спешно отчаливающего от пристани. С этого момента своя сотня для каждого казака и офицера стала все: отец, мать, жена, дети… И все это заключается в одном слове, в одном чувстве — товарищество.
Ночь. Моросит осенний дождь. На юго-востоке высится задумчиво-молчаливый, снегами и льдами окованный Большой Арарат. Взметаются и рассыпчато падают по кривым темным улицам Игдыря песни армянских добровольцев. Захлебываются, хрипят очертеневшие собаки…
Пластуны идут в поход. Перешептываются. Трунят. Под ногами чавкает раскисшая грязь. За городом отслужили напутственный молебен. Дождь перестал. Из льдистых морщин Арарата потянуло холодом. Забелела заря.
— Пишлы наши в гору! — кричат передние и машут отстающим. — Швыдчэ!
— Нэ торопысь пэршэ батька в пэкло! — отвечают задние пластуны.
Карабкаемся вверх. Снег покрыт ледяной коркой. Навьюченные боевыми припасами пластуны тяжеловаты. Проваливаются в снег.
— Цэ, мабудь, брэхня… — заключает вслух свои думы приказный Скиба, застряв в снегу по пояс.
— На догад чого? — нехотя отзывается Голобородько.
— Та що выноград у Ноя був… Як бы вин тут рис… у снигу?
— Мабудь, тоди його ни було.
— Можэ… — соглашается Скиба.
Выше и выше. Мороз скрутил бурки и сапоги. Слева широкая спина ледника. Арарат нахмурился. Последний раз он показал себя в 1441 году: отлетела в поднебесье снеговая папаха, взвился огненный столб, полетели огромные камни, полилась кипучая лавина, затряслись горы и долины… И от большого армянского селения Ани остались лишь воспоминания… Теперь там монастырь Святого Якова.
С тех пор Арарат только хмурится, одним глазом поглядывая на перевал. Вот и он — перевал! Граница!
С каким-то странным, особенно приятным чувством перешагнули границу…
10-й батальон полковника Витинского посотенно выдвинулся на самый кряж. С перевала в долину ведет неожиданно приличная дорога. Командир бригады генерал Гулыга, 10-й батальон и Туркестанская горная батарея «зачепили» перевал. Глубоко внизу — круглая долина. За ней, на обрывках гор, белеет Баязет. Перед нами, внизу, большое турецкое село. «Горняшки» по нему открыли огонь. Забросали его гранатами и шрапнелью. Из села выскочила конница и драпанула к югу. Потом скот и жители.
