Огибая наш полк, шагом выехала батарея туркестанцев. Впереди — хорошо знакомый нам по Мерву командир батареи капитан Кирсанов. В косматой черной папахе, с Георгиевским офицерским крестом на обыкновенной солдатской шинели — своим спокойным видом и воинской осанкой он походил на героя времен Кавказской войны.
С седла, посмотрев в бинокль на «точки-муравьи», он подал короткую команду своей батарее. Солдаты быстро и уверенно поставили батарею на открытую позицию и, как на учении, открыли огонь. Взяв цель «в вилку», третьим снарядом Кирсанов угодил в самый центр турок. «Точки-муравьи» зашевелились. Беглый огонь Кирсанова во фланг турецким окопам, которого они не ожидали, всполошил их. Мы видим, как эти «точки-муравьи» выскакивают из своих «нор» и длинными линиями движутся в сторону Эрзерума. Но мы еще видим — следующие «точки-муравьи», которые находятся севернее их, также выскакивают из своих «нор» и длинными поперечными линиями быстро двигаются вслед за первыми. То были правофланговые части 1-го Кавказского корпуса, атакующие Эрзерум по западному кряжу Деве-бойну.
Неожиданная поддержка во фланг лишь одной полевой батареи сломила сопротивление турок на этом участке фронта. Мы видим, как турки, бросив свои окопы, длинными линиями отступают на юго-запад. Снаряды Кирсанова рыхлят их ряды, покрывая снежное поле черными пятнами земли… Наше победное волнение усиливается еще тем, что русские «точки-муравьи», быстро устремившись вперед, уже занимают турецкие окопы.
Мы, конница, горим желанием стремительно рвануться вперед, к магическому для нас Эрзеруму, но форт Тафта еще не взят и закрывает наш выход в долину.
День клонился к вечеру, когда вдруг со снеговых круч восточнее нас не сошла, а буквально сползла на своих ягодицах группа неведомой нам здесь пехоты. В светло-серых шинелях, с красными петлицами на бортах, в темно-синих шароварах с красными лампасами, со «страшными», на наш кавказский взгляд, густыми и всклокоченными чубами, все в поту, с острыми, будто недовольными и озлобленными, глазами — они так неожиданно появились позади нашего полка, стоящего наготове, что мы, офицеры, с естественным любопытством окружили их.
— Кто вы? Какого корпуса? Откуда вы свалились? И куда идете? — забросали мы их вопросами.
— Да на Урзрюм… мать иво раз-етак! — вдруг отвечает передний из них, урядник, совершенно не по-воински и при этом досадливо вытирает папахой вспотевшую свою голову.
— Усю жисть служили на конях, а теперь вот начальство выдумало из нас, донских казаков, каких-то пластунов сделать, — закончил он повествование-жалобу.
