Макгир наконец положил телефонную трубку и оперся обеими руками о громоздкий стол красного дерева. Хлоя вздохнула.
— Так скажите мне, почему вы опоздали на собрание? — спросил он почти любезным для него тоном.
К собственному изумлению, она вдруг подумала: а не рассказать ли ему о посещении матери? Что это с ней?
— Я попала в пробку, шеф. На Ланг-Парк что-то ремонтируют.
Его чувственный четко очерченный рот сжался:
— Собрание было назначено на восемь тридцать. Ремонтировать дорогу начали в девять. Я слышал, это передавали в утренних новостях.
«Он, видите ли, слышал!»
— Мне жаль. Извините. — Ей показалось, что слова прозвучали искренне. — Я понимаю, что обязана присутствовать на собраниях. Увы, но мне и правда помешала дорожная пробка.
— Отчего вы не хотите поговорить со мной откровенно, Хлоя? — Макгир сел и откинулся на спинку кожаного кресла, не сводя с Хлои изучающего взгляда.
О Боже, он назвал ее по имени! Она растерялась и покраснела.
— О чем, кроме работы, нам говорить, шеф!
— У вас большое будущее, мисс Каванах, — Макгир понял, что его собеседница предпочитает, чтобы он обращался к ней по фамилии. Странное, колючее, но милое создание! — Как давно вы здесь работаете?
— Вы же знаете, четыре года. Пришла сюда сразу после университета, вначале работала стажером, потом репортером. Клайв обучил меня всему, что я знаю.
— Да, мне известно, что он взял вас под свое крыло. Но у Клайва-журналиста и в лучшие годы не было вашего чутья. Ваши репортажи с места событий приковывают внимание людей. Вы отлично поработали во время недавней трагедии в Ферфилде. Мне звонил сэр Ллью, он очень доволен вами.
— Возможно, но я ненавижу освещать трагические события.
— А кому это по душе? Но работа есть работа. Зрители жаждут свежих новостей. В ваших репортажах чувствуется сострадание. Это редкое качество. Большинство ваших коллег заняты поиском сенсаций.
Хлоя опустила глаза.
— О каком сострадании идет речь? Когда я устроила засаду возле дома самоубийцы, я чувствовала себя скорее хищницей.
— Это понятно, но такова жизнь. Крупному политику грозило расследование по обвинению в коррупции. Даже его вдова не догадывалась, что он вознамерился покончить с собой. Удивительно, что она вообще заговорила.
— Она открылась только мне. — Хлоя печально покачала головой. — Не понимаю, почему.
— А мне как раз все ясно, — коротко отозвался Макгир. — У вас особый подход к людям, пережившим горе.
«Естественно, — подумала Хлоя. — Разве у меня самой не изранена душа?»
