Он еще дышал. Иногда дыхание с шумом вырывалось у него, но большею частью оно было затрудненным, отрывистым и поверхностным.
Дверь открылась, вошла леди Диана. На ней был темный полотняный дорожный костюм и ее маленькую шляпку окутывала вуаль. Ноздри ее раздувались, когда она смотрела на Сару и Коти. Это был хорошо известный Саре, с самого детства, признак, указывающий у нее на страх или отвращение.
Гак подошла к леди Диане.
— Я не хотела бы беспокоить графиню, — сказала ей леди Диана. — Я уезжаю отсюда. Мистер Кэртон отвезет меня в своем автомобиле. Я буду только мешать здесь, я знаю. Все это слишком грустно и лучше не причинять еще более беспокойства в такое время.
— Да, лучше вам уехать, миледи, — сказала угрюмо Гак.
— Так вы объясните это, Гак?
Ее взгляд, выражавший ужас, был прикован к Коти, а губы шептали: «Как она может…»
Она сделала гримасу, которая должна была выразить печаль, и на цыпочках вышла из комнаты.
— Она ушла, — тихо сказала Гак и подошла к Саре. — Позвольте мне подержать его, мисс Сара, а вы отдохните немного.
— Нет… нет… я не могу, Гак, дорогая моя.
Вильям подполз к подушке и улегся под приподнятой головой Коти, подняв кверху свою пораненную маленькую лапку.
— Он знает, — заметила Сара, и слезы потекли по ее щекам. — Франсуа говорит, что он почти не выходил из комнаты и не ел ничего с прошлого вечера. А утверждают, что у животных нет души! Ну, я бы сказала им другое и пристыдила бы некоторых людей, указав им, например, Вильяма.
Сара вдруг вскрикнула, сиделка бросилась к ней, Франсуа остановился возле нее.
Коти приподнялся из ее рук и прямо посмотрел на нее, улыбаясь.
Его губы и пальцы шевелились. Вильям поднял голову и завизжал. Он перестал, как только рука его господина опустилась на его голову, и в комнате наступила тишина.
Коти смотрел на Сару широко раскрытыми счастливыми глазами. На его лице появилось какое-то молодое, веселое, почти насмешливое выражение, глаза его блестели, блуждая по комнате.
— Лето! — ясно проговорил он и упал на спину.
Гак подошла к Саре, притянула ее голову к себе и нежно обняла ее.
— Его лето наступило наконец, — сказала она, задыхаясь. — Дорогая моя, пойдем со мною, пойдем…
