То обаяние, которое имела его горячность, потеряло теперь свою силу; она больше не ощущала его, и ей незачем было презирать себя за свой минутный ответ ему. Он, до некоторой степени, потерял значение для нее в это утро вследствие своей грубой требовательности и необъяснимого влияния на нее тишины этого чудного утра. Она чувствовала себя свободной, несколько пристыженной и несчастной, но все-таки свободной…
Послышался звук мотора, и чей-то голос позвал ее, а затем Жюльен Гиз уже очутился возле нее. Он смотрел ей в лицо, и его холодная, слегка дрожащая рука сжала ее руку.
Сара заметила с удивлением, что его всегдашнее самообладание совершенно покинуло его. Он имел встревоженный, смущенный вид.
Она смутно слышала его слова, потому что он говорил очень быстро.
— Я должен был приехать. Я только что собирался уйти, когда явился Роберт и сказал о телефонном сообщении, — а может быть, ему сказал об этом слуга, я уж забыл. Он хотел ехать, но я предложил заменить его. Я должен был поехать. Я думал, что с вами случилось что-нибудь. И я думаю, что это все-таки было, потому что глаза у вас заплаканы.
Он прижал ее руки к своей груди, кусая губы. Лицо его было чрезвычайно бледно.
— Скажите, что случилось? Вы ушиблись? Пожалуйста, скажите мне! Вы должны сказать!..
— Со мною ничего не случилось. Пустяки. Было только маленькое приключение, уверяю вас, — отвечала Сара.
Он проговорил сквозь зубы:
— Если бы с вами случилось…
Он, по-видимому, говорил и действовал, не отдавая себе ясного отчета. Не выпуская ее рук, он потащил ее к воротам, и они вместе облокотились на них. Она чувствовала под своими руками, которые он прижимал к груди, как бурно бьется его сердце.
Жюльен, как будто угадав ее мысли, проговорил быстрым прерывистым голосом:
— Дошло до того, что вы теперь должны узнать это… Я должен сказать вам. Но я думаю, что вы уже знаете в глубине своего сердца. Я больше чем люблю вас, я вас обожаю, я вам поклоняюсь, как божеству! Называйте, как хотите, то чувство, которое я питаю к вам.
Он вдруг опустился на колени, залитый солнечным светом, что должно было служить как бы символом, предзнаменованием его поступков и слов в будущем.
— Вас не может оскорблять то, что вы любимы. Я только прошу дозволить мне служить вам… ждать… Я знаю, знаю, вам это не нужно, но не отсылайте меня прочь!.. не мешайте моему единственному счастью. В моей жизни не было ни одной женщины, кроме вас. Это были вы с первого момента, как я увидел вас. Вы увлекали меня к успеху, вы заставляли меня бороться, чтобы достигнуть его. Я знал, что вы вышли замуж через неделю после того, как я вас увидел. Адриен де Клев сказал мне об этом, и в первое время я ужасно страдал. Потом я сказал себе, что я должен забыть… но забыть не мог. А когда… когда я услышал, как вы живете теперь, то был уверен, что мои рыцарские чувства принудят меня молчать, но ничто не может заставить любовь умолкнуть, ничто! Видя вас изо дня в день, слушая вас (он вдруг опять схватил ее руку), — вы этого не знаете, не можете знать…
