Гак, штопавшая что-то в своей комнате, с удовольствием прислушивалась к этому звонку.
«Как я была права! — с торжеством думала она. — Я напугала ее».
Она обрадовалась, когда вошла горничная Лизетт, на высоких каблуках, в шелковых чулках и с рыскающими глазами.
— Ступайте отсюда! — резко приказала ей Гак.
— Да… но… на… — с мольбой обратилась к ней Лизетт, стараясь объяснить ей в чем дело и мешая при этом французские и английские слова. — Я… я… потерялась…
— Я думаю, — отвечала Гак, — и нисколько этому не удивляюсь. Выходите отсюда. Я пойду с вами.
Она повела за собой Лизетт по правому коридору и постучала в дверь леди Дианы.
— Пожалуйста, миледи. Вот ваша горничная. Она тут заблудилась, непривычка к большому дому, я думаю.
Она осторожно толкнула Лизетт к двери и затем остановилась, натягивая на руку шелковый чулок, штопанием которого занималась перед этим. Она услыхала гневный голос леди Дианы. Гак не понимала французского языка, а леди Диана говорила по-французски; но, даже не будучи лингвистом, Гак понимала бранные слова, употребляемые в гневе, — это был ведь универсальный язык.
— О, какой нрав, какой нрав! — повторила Гак с удовлетворением, возвращаясь в свою комнату и принимаясь за работу. — И все это из-за своей наружности! Я бы скорее согласилась иметь косые глаза и рот, похожий на щель почтового ящика, чем стала бы так беспокоиться по поводу своей красоты…
Зачем меня вы радости лишили
В такие дни, когда весна пришла,
Когда в саду дрозды заголосили,
И снежным цветом липа расцвела?
О вы, кто краше всех цветов на свете!
Зачем, уйдя, оставили вы мне
Цвет вишни белый, точно снег в букете,
И песнь дрозда в зеленой вышине?
Фрэнсис Ионг
Шарль Кэртон смотрел на Сару в начале своего знакомства с ней, как на маленького одинокого ребенка, который был совсем не у места в небольшом доме в Керцон-стрит, где спертый воздух был надушен и где, по-видимому, преобладали мужчины, которые слишком громко смеялись и держали себя слишком непринужденно, по-домашнему. Но постепенно Сара сделалась для него занятным маленьким созданием, и его забавляло брать ее с собой по воскресеньям в зоологический сад и на утренние спектакли и покупать ей шоколад, перчатки и нарядные зонтики.
Когда миновал этот период, в течение которого Сара производила на него впечатление славного, интересного ребенка, он вдруг открыл, что она вовсе не была такой уж маленькой девочкой, и решил помочь ей вырасти. Он был таким искусным учителем, что Сара выучила его уроки гораздо скорее, чем он этого желал.
