Дина напрягала память как только могла.
В голове крутились слова, но выстраиваться в фразу они упорно не хотели. Девочка закрыла глаза. Перезвон. Песня. Прошло еще несколько минут.
— Есть, — сказала Дина, — я все поняла.
— Что?
— Песня. Как я могла забыть? Она заканчивалась такими словами:
Нам прямой запрет несложно
Преступить. Однако с нами
Только хитростью возможно
Справиться. Решайте сами.
— Ну и что? — спросил мальчик.
— Прямой запрет… Им несложно преступить прямой запрет, — произнесла Воронцова.
— И что?
— Прямым запретом, то есть прямым желанием избавиться тут не обойтись!
— А как? — удивилась Полина.
— Знать бы, — тихо сказала Диана.
— Ну вот, приплыли… — Артем посмотрел в окно. — И погоду испортили.
Тут вахтерша, наконец, очнулась и дала звонок. Только непонятно было, на урок или на перемену. На всякий случай все школьники и педагоги разошлись по классным комнатам.
* * *
Романова просто блистала. Она так замечательно играла свою роль Снегурочки, что все пораскрывали рты. Сергей Иванович ее похвалил, и девочка была на седьмом небе от счастья.
А Диана, наоборот, ходила как в воду опущенная. Мысль о том, что ей теперь никогда не избавиться от наваждения с кулоном, так тяготила ее, что Дина не могла сосредоточиться ни на чем. С утра девочка была полна сил и энергии, а теперь едва поворачивалась. Хорошо, что учитель не стал долго мучить ребят и отпустил всех домой.
* * *
А на улице было премерзко. От былого великолепия не осталось и следа. Остатки снега грязными пятнами выделялись на черном асфальте и земле. Воздух был таким сырым, что капельки влаги оседали на одежде и быстро впитывались. Пройти, не попав при этом в лужу, не представлялось возможным.
Диана с Полиной попрощались с Артемом и поплелись к дому. Разговор не клеился, и подруги шли молча, только иногда перебрасываясь фразами о наступившей по их милости погоде. На лестничной площадке они расстались, не переставая думать о том, что случилось сегодня, и о новой хитрости.
Дина открыла дверь и услышала громкие голоса родителей.
— Намокла вся шуба! — говорила мама расстроенным голосом. — Только купили!
— Высохнет, — пытался утешить ее Дмитрий Викторович.
— Если не сгниет.
— Да ну брось, не может такого с ней случиться.
— Тогда вся покорежится, сморщится и сваляется, — не унималась Марина Владимировна.
— Неужели все сразу?
Девочка вошла на кухню, где мама с папой возились с мокрой кроличьей шубой. Они повесили ее на вешалку и теперь думали, куда бы ее лучше пристроить.
