– Когда встанешь, позвони мне, я пришлю свою машину.
– А если тебя не будет?
– Анжела будет в курсе, она пришлет.
– Что же она пришлет, если на машине уедешь ты?
– У меня не одна машина.
Я замолчала, соображая, чего бы еще потребовать. Снегирев терпеливо стоял у двери ванной.
– А если я проголодаюсь? – наконец догадалась я.
Снегирев рассмеялся, подошел к широченной кровати, на которой я в данный момент находилась, присел на ее край, обнял меня и ласково прошептал на ухо:
– Танечка, ну не будь дурочкой; не обижайся, пожалуйста. Пойми, сентябрь на дворе, для зерноторговца сейчас самая горячая пора. День год кормит. С нашей фирмой связаны интересы сотен, а то и тысяч людей. А нравы в нашем бизнесе такие, что речь идет не просто о деньгах. Можно и головы лишиться при плохом раскладе. Тем более что без Юрки мне сейчас особенно тяжело.
– Ладно, – смилостивилась я, потрепав его густую шевелюру, – будет обидно лишиться такой симпатичной головы, тем более, – я провела рукой между его бедрами, – что без головы от всего остального тоже будет мало проку.
«Все остальное» подало явственные признаки жизни, и я не знаю, чем бы наша беседа закончилась, не исключаю, что это опять могли быть «скромные плотские радости», если бы за окном не раздался резкий звук автомобильного клаксона.
– А, черт! За мной приехали, а я еще не готов!
Снегирев вскочил и опрометью бросился в ванную.
Я повернулась на бок, накрылась одеялом и закрыла глаза. Последнее, что я услышала, засыпая, были слова Снегирева, брошенные на бегу:
– Кстати, о еде, холодильник на кухне набит битком. Жаль, что я уже не успею там поживиться, опаздываю. Жду твоего звонка.
* * *
Проснулась я от телефонного звонка. Это был Снегирев с вопросом:
– Что же ты не звонишь?
– А который час?
– Скоро двенадцать.
– Не слишком поздно.
– Не хочешь вместе пообедать?
– Хочу.
– Я высылаю машину, поезжай домой переодеться, а потом заедешь за мной в контору. Договорились?
– Договорились.
– Только побыстрей, пожалуйста, я умоляю, кушать очень хочется.
– Ладно, я быстро, гони свою машину.
* * *
Когда я появилась в конторе, Снегирев уже ждал меня в явном нетерпении, хотя после нашего разговора по телефону прошло всего около часа. Как мне показалось, я поставила мировой рекорд по скоростному переодеванию.
На Анжелу было жалко смотреть, взгляд ее выражал только слепую покорность судьбе. Знала бы она, чего лишилась, еще не так бы загрустила. Хотя, как знать, судьба переменчива.
