Явно никто не приставлял пистолета к голове Энтони или каким-то иным образом принуждал совершить столь абсурдный поступок. К тому же Энтони никак не походил на Николаса Идена, виконта Монтиета, поддавшегося на давление со стороны представителей старшего поколения. Николаса Идена вынудили жениться на их племяннице Ригэн, или Регги, как ее называли в семье. Надо признать, что нажим на Николаса оказывал и Энтони при некоторой поддержке их брата Эдварда и собственного семейства Николаса. Боже, как и теперь хотелось Джеймсу быть в то время рядом, чтобы добавить несколько угроз от собственного имени, однако тогда семейству не было известно, что он возвратился в Англию и старается подстеречь означенного виконта, чтобы отделать его хорошенько по совершенно иным причинам. И он преуспел в этом, в результате чего юный паскудник едва оказался в состоянии присутствовать на собственной свадьбе с Ригэн, любимой племянницей Джеймса.
Покачивая головой, Джеймс вернулся в гостиную к графину с бренди, полагая, что несколько очередных стаканчиков помогут ему сыскать ответ. Любовь в качестве причины он отверг. Коли Энтони не поддался этому чувству в семнадцать лет, когда усиленно соблазнял представительниц прекрасного пола, то он был теперь столь же неподатлив к нему, сколь и сам Джеймс. И следовало отбросить нужду в наследнике, так как претендентов на высокие титулы среди членов семейства имелось предостаточно. У их старшего брата Джейсона был единственный сын Дерек, уже вполне самостоятельный и все более походивший на своих молодых дядей. У второго по старшинству из Мэлори, Эдварда, было пятеро детей, все, за исключением самой младшей, Эми, в брачном возрасте. Даже у Джеймса появился сын — Джереми, хотя и незаконный, обнаруженный им лишь шесть лет назад. Он даже ничего не знал о существовании паренька, которого в одной из таверн подняла на ноги его мать, и после ее смерти тот продолжал трудиться в той же таверне. Джереми теперь стукнуло семнадцать, и он стремительно и с блистательным успехом шел по стопам собственного папаши, распутничал направо и налево. Таким образом, Энтони как четвертому сыну не было нужды беспокоиться о продолжении генеалогического древа. Об этом позаботились трое старших Мэлори.
Джеймс вытянул на тахте свое крепкое почти шестифутовое тело, не выпуская из рук графинчика с бренди. Он подумал о новобрачных наверху и о том, чем они сейчас могут быть заняты. Хорошо очерченные, чувственные губы искривились в усмешке. Просто не находилось ответа на вопрос, зачем Энтони совершил столь чудовищный шаг, как женитьба, — ошибку, которую Джеймс ни за что не сделает. Но ему пришлось признать, что уж если Энтони решил ринуться в омут, ему следовало это сделать ради такого первоклассного образца, каковым являлась Розлинн Уэдуик — хотя нет, уже Мэлори.
