В тот момент, когда Джорджина выбиралась из-за столика, рассчитанного на одного человека, раздался стук в дверь. Она едва удержалась от привычного «войдите»: всю предшествующую жизнь Джорджина знала, что постучавшийся к ней в дверь — либо слуга, либо кто-то из членов семьи. Но ведь за все двадцать два года своей жизни она не проводила ночь нигде, кроме собственной постели в своей комнате в ее доме в Бриджпорте, штат Коннектикут, или в гамаке на одном из кораблей «Скайларк». По крайней мере, так было еще месяц назад. Разумеется, никто не в состоянии войти в комнату, когда дверь заперта на ключ, приглашает она этого человека или нет. И Мак в числе прочего настойчиво напоминал, что ей следует постоянно держать дверь запертой, если эта странная, убогая комната сама по себе не является достаточно очевидным свидетельством, что она находится вдали от дома и не должна в этом негостеприимном, кишащем преступниками городе доверять никому.
Но посетитель был ей известен. Голос с шотландским акцентом, доносившийся из-за двери, совершенно очевидно принадлежал Айану Макдонеллу. Открыв дверь, она отодвинулась, чтобы пропустить его, и своей высокой фигурой он как бы заполнил всю комнатушку.
—Ну что, удачно?
Он с шумом втянул воздух, усаживаясь в кресло, с которого она только что поднялась.
—Зависит от того, крошка, как на это дело посмотреть.
—Что, опять не туда заехали?
—В общем, да, но это ведь лучше, чем в тупике застрять.
—Наверное, — ответила она без особого энтузиазма.
Ей, в сущности, не следовало ожидать многого, особенно теперь, когда средства на исходе. Вся информация, которой она располагала, — сообщение мистера Кимболла, матроса с корабля ее брата Томаса «Портунус»: он «весьма уверен», что видел ее давно пропавшего жениха Малколма Кэмерона на снастях британского торгового судна «Погром», когда оно пересекало траверз «Портунуса», возвращавшегося в Коннектикут. Томас даже не мог подтвердить его слова, поскольку мистер Кимболл не сподобился уведомить об этом ее брата, пока «Погром» совсем не скрылся из виду. Однако было ясно, что «Погром» держал курс на Европу, по всей видимости, на свой родной порт, даже если и собирался зайти куда-то по пути.
В любом случае, впервые за шесть лет ей что-то стало известно о Малколме — с того момента, когда за месяц до объявления войны в июне 1812 года вместе с двумя другими матросами он всевозможными посулами и даже силой был завербован прямо на борту корабля «Нереус», принадлежащего ее брату Уоррену.
