Гладь проспекта была чиста, пёс первым тронулся в путь. Аня хотела посмотреть на Спирита и не смогла понять, что шевельнулось в ней и запретило сделать это. Они пошли вместе, не обменявшись ни жестом, ни взглядом, но не расходясь ни в шаг, ни в пол-шага, хотя руки их не были соединены, как всегда.
Под ногами был скользкий асфальт, над ними холодное небо. Вдали ждал мрак многоэтажек, в которых никто не жил. Джек был на той стороне. Взобрался на холм. Подставил мохнатую грудь ветру. Застыл, будто не ожидая Аню и Спирита, не глядя на них, душой устремясь назад, в черноту оголённых стволов. Волк! Изваяние волка! И с Аней не было его тепла. С ней был холод! С ней был страх! Страх, что уже не раз приходил к ней, с тех пор, как Спирит рассказал о врачах и диагнозах. Что тревожил в короткие раздумья, среди суеты. Страх, который она зачем-то пыталась отогнать, от которого пряталась незадачливо, как страус. Сейчас он владел ей и терзал её безжалостно.
Не проводит ли она время с сумасшедшим?
Зачем она уходит в холодные ночи вместе с ним?
Безлюдные небоскрёбы осуждающе качали головами. И гасили свои последние окна, без того горящие не взаправду. Гасили, одно за одним. Ане было бы легче, если б смогла заплакать. Она пересекла шоссе и дальше не могла ступить.
Спирит взял её за руку.
В груди стало горячо, это забилось сердце. Она ещё не могла повернуться к нему, ужасно было найти его лицо безжизненно-восковым, сросшимся с морозом и синим промозглым мраком. Он угадал, как всегда, угадал, о чём она думала.
Вороны давно обогнали их. Гомон был далеко, они уцепились за тот могучий порыв и стремились не отстать. Джек ждал Аню, спускался с бугра и – вилял хвостом. Ткнулся мордой к ней в ноги.
“Не бойся” – повторял ей Спирит так часто. В нём не было вражды, не было презрения, не было, похоже, даже обиды, и кровь, что лилась от сердца делалась горячей.
Он не безумен. С ним не холод и мрак.
Но Спирит молчал. Ане пришлось ждать не одну ночь, чтобы он заговорил.
**************
