Св. Кирилл высказал глубинную христологическую интуицию в рамках все еще несовершенной терминологии. В частности, термин «upostasis» воспринимался и в Антиохии, и в Александрии как синоним природы (jusis), несмотря на очень точное словоупотребление великих каппадокийцев, использовавших этот термин применительно к тайне Пресвятой Троицы.
Для того, чтобы утвердить единство существа, показать, что и до и после Воплощения Слово является единственным Совершителем нашего спасения, св. Кирилл говорит о единой ипостаси или «о единой воплощенной природе Бога–Слова» (mia jusis tou Qeou logou sesarkwmenh). Слишком неопределенный термин proswpon, использовавшийся в Антиохии для обозначения единства двух природ во Христе, представлялся св. Кириллу совершенно неприемлемым. Обычно он противопоставлял ему идею «ипостасного единства», но в силу синонимичного употребления терминов upostasis и jusis, принятого в то время обеими сторонами, он вынужден был также говорить и о «единой природе».
В силу нескольких причин терминология св. Кирилла не могла стать основанием для создания общеприемлемой христологии. Во–первых, в ней не отводилось необходимой роли человеческой природе в деле спасения. Начиная с Оригена, существовала тенденция к «антропологическому минимализму», которую Церковь вынуждена была сдерживать, и жертвой которой, очевидно, пали монофизиты. Св. Кирилл не осознавал, насколько смущала многих его сомнительного происхождения формула mia jusis tou Qeou logou sesarkwmenh. Эта формула была заимствована св. Кириллом из текста, принадлежащего, как он полагал, св. Афанасию, в действительности же — Аполлинарию. Подлог, невольным соучастником которого стал ни о чем не подозревавший Александрийский епископ, был выявлен византийскими авторами VI века. Им, однако, Не удалось помешать монофизитам использовать злосчастную формулу в качестве ударного антихалкидонского оружия. Для антиохийских богословов, которые оставались в этом верны первым антиаполлинарианским полемистам, в частности — св. Григорию Назианзину, формулы вроде «единая воплощенная природа Бога–Слова» не могли с достаточной ясностью выразить полноту реального человечества Христова. Библейское понятие «плоть» («Слово стало плотью», Ин 1:14) в греческом переводе теряет свое значение одушевленной природы и используется главным образом как синоним тела в его противопоставленное душе. Христология Аполлинария предполагала, таким образом, что Христос обладал не полной человеческой природой, но только человеческим телом, место же разумного и нематериального начала в Его человеческом естестве заняло Слово, а именно это разумное начало рассматривалось греками как hgemonikon, управляющий принцип в человеческом индивидууме. Лишенное человеческого ума (nous), человечество во Христе не могло быть истинной человеческой природой, но только неодушевленным телом, в котором обитает Божественный Ум.
