Хлеб и вино являются для Ареопагита не более чем «священными символами, которыми Христос обозначает и сообщает себя». Можно было бы умножить цитаты подобного рода, но достаточно привести заключение Р. Рока: «Высший смысл Евхаристического действия и самого Святого Причастия состоит в том, что оно символизирует союз нашего ума с Богом и Христом… Дионисий никогда формально не представляет Евхаристическое общение как причастие Тела и Крови Христовых». Следовательно, всякая осязаемая, обрядовая или вещественная реальность имеет, согласно Дионисию, лишь символическую связь с умопостигаемым миром.
Каким же образом сам Дионисий и позднейшие поколения включили различные элементы этого учения в христианскую традицию? Это важный вопрос, поскольку Corpus Areopagiticum имел большое влияние как на Востоке, так и на Западе.
Мы уже видели, что на уровне собственно богословия Псевдо–Дионисий в точности следовал традиции великих каппадокийцев; ему удалось преодолеть основное противоречие между трансцендентностью Бога и фактом его присутствия в мире. Поэтому трактат «О божественных именах» стал неотъемлемой частью восточной святоотеческой традиции, в то время как на Западе это произведение сделалось, в силу иного истолкования, причиной серьезного непонимания подлинного смысла дионисиевой мысли. Это непонимание лежало в основе спора XIV века между Варлаамом Калабрийским и Григорием Паламой. Во всяком случае, хорошо известно, какое влияние оказали трактаты Дионисия на богословов и аскетов последующих веков; и мы вернемся к этому вопросу при изучении дальнейшего развития византийского богословия.
Здесь же нам важно отметить один аспект, на который обычно обращают меньше внимания, а именно влияние, оказанное идеями Дионисия на церковно–литургическое благочестие, существенный элемент христианской духовности. Очевидно, что в своем учении об иерархии Дионисий стремился выразить простую мысль: все существующее было сотворено для соединения с Богом, — эта идея, начиная со св. Иринея, являлась центральной в святоотеческой антропологии и получила впоследствии великолепное развитие у преп. Максима. В творениях Дионисия слово «иерархия» прежде всего означает всеобщее движение твари к Богу:
Иерархия, по моему мнению, представляет собой священный порядок, науку, деятельность, ведущую к возможно большему уподоблению божественному, и, по мере даруемого Богом просвещения в соответствии со своими силами, возвышающуюся в направлении подражания Богу.
