— Кто?
— А вот это, Отто, самый интересный вопрос. Валдис Агарис не нашел на него ответа или решил не оставлять ответ тем, кто найдет Валдиса Агариса. Вот проснутся твои подопечные с эсминца «Ревель», принадлежавшего Прибалтийскому дивизиону патрульно-разведывательного корпуса ВКС Евросоюза, тогда и попробуем у них спросить. Если они смогут нам ответить, конечно.
— Да уж. Кстати, — спохватился Отто, — Макс, их можно будить. Все готово, тесты — в норме. По показаниям диагностов и реанимационных установок все в норме, можно подавать импульс на пробуждение.
— Наверное, можно. Подожди, дай я с записями попробую разобраться, хорошо?
— Можно вопрос, Макс?
— Конечно.
— А откуда у них на борту взялось это нечто, которого они так испугались, что даже в слепой прыжок дернули? — Лемке не унимался. Его рациональный ум отказывался верить в чертовщину, подобную той, которую он слышал сейчас от своего командира.
— О, тут самое интересное только начинается. За пять часов до приказа Агариса они обнаружили в секторе пространства судно, проходящее по реестрам как доказанный пират. Капитан «Ревеля» отдал приказ об абордаже, что и было сделано. Но на борту пиратского корабля был только один живой человек, и тот сидел в карцере! Они взяли его на борт эсминца, и, как только закрылись шлюзы кессонных камер, спасенный исчез. А через полчаса была первая попытка взлома бортовой компьютерной системы. И первый труп из членов экипажа.
— То есть весь этот бардак, прости господи, устроил один человек?! — Всегда невозмутимый Лемке был потрясен услышанным настолько, что готов был взорваться.
— Да, Отто. Во всяком случае, иной информации у нас нет.
— Не могу поверить, командир… Просто не могу поверить, — немец покачал головой, — или капитан Агарис чего-то не понял, или у пирата были сообщники на борту эсминца. Ну ведь чудес-то не бывает, Макс!
— Не уверен я, дорогой мой Отто, что здесь уместен разговор о чудесах. Скорее уж о чертовщине какой-то, право слово. Но — я не я буду, если мы не попытаемся в этом разобраться. Кстати, я отправил Леона попытаться реанимировать несчастный «Ревель». Вдруг он еще летать способен? Вдруг еще даже и полетит?
— А нам-то с того что? — Лемке слегка приподнял бровь.
— Да все очень просто. Так как на основании записей бортового регистратора мы имеем полное право сделать вывод, что с момента прекращения функций эсминца и его падения прошло более пятидесяти лет, то наша группа имеет полное право объявить его своей собственностью.
