— Это шишка от кровати, — объяснял Лёвка, — он тащил кровать для звёздочки, а Щука прикарманил.
— Боже мой! Какую ещё кровать мой сын прикарманил?
— Железную. Это же не просто кровать. Не обыкновенная. Обыкновенную пошёл в магазин и купил. А такую разве купишь? Это же металлолом! Ей цены нет! Я же объяснял…
— Ах эту, то есть, ту самую…
— Ту самую.
— Значит, и значок — на спор?
— На спор. С Коровой.
— И галстук?
— И галстук. С Огурцом.
Мама в ужасе взялась за виски. Разве легко такое о родном сыне услышать!
У калитки остановилась легковая машина. Хлопнула дверца, и во двор вошёл Щукин отец.
— Валерий, Валерий, — бросилась к нему мама, — послушай, что они говорят про нашего Котика!
Мужчина удивлённо поднял брови.
— Простите, мы не знаем, как вас полностью зовут, — обратился к нему Лёвка, — вы тогда просили доказательства. Вот, пожалуйста! Они все могут подтвердить.
— Мне некогда! Я уезжаю! — отрезал мужчина и скрылся в доме.
— Валерий! — мама ринулась за папой. — Так нельзя!
С каким-то злым скрипом и рыком дверь за ними захлопнулась. На кого она злилась и рычала, было непонятно, но вернее, всего на мужчину.
Из раскрытых окон послышался сердитый мужской голос:
— Я должен верить конопатым мальчишкам и девчонкам, а не родному сыну! Почему?
Что ответил женский голос, почему именно нужно верить конопатым мальчишкам и девчонкам, не было слышно. Видимо, мама ушла в другую комнату.
— Не глупи! Мы не дети! — ещё сердитее становился мужской голос. — Тебя что, директор школы вызывал? Гороно?
Потом и он перестал быть слышным: наверно, и папа ушёл в другую комнату.
Как только смолк голос, ребята во дворе зашевелились, огляделись. Оказывается, уже начинало темнеть. Дома о них, наверно, беспокоились мамы и бабушки. Но, конечно, они поймут всё и не будут сердиться, когда ребята расскажут им, в чём было дело.
Мальчишка с кляксами сейчас же начал искать своего щенка.
— Богатырь, Богатырь, — тихонько звал он, заглядывая во все закоулки. Но Богатыря нигде не было.
Вот из окон дома послышались голоса.
— Замолчи! — решительно приказывал мужской. — У меня такси! Счётчик накручивает!
Но женский не замолкал:
— Кто тебе дороже, сын или счётчик такси?
Мужской не ответил, кто ему дороже, сын или счётчик такси, но зато распахнулась дверь, из неё стремительно вышел Щукин отец и, прошагав мимо ребят, даже не глянул в их сторону. Подошвы его узконосых ботинок сердито скрипели, будто вместо него продолжали разговор.
