Выпустив магазин по дальнему катерку, я пришел к выводу, что ничего живого на нем не осталось, равно как и на остальных двух.
– Прекратить огонь!!! – заорал я, пересиливая шум вокруг. – Федотов, на позицию! Контролируешь катера. Кысь, готовь "горыныча", будем топить посудины. Черенков, Константинов – осмотреть "зодиаки". Выбрать тот, что поцелее. Майор Шелест, на нас с вами пленные. Борисов, за мной.
Про пленных мы не забывали ни на секунду. Поэтому первый мой выстрел пришелся по касательной в шлем того абордажника, что раздавал команды жестами. Второй унитар я всадил ему в плечо, чтобы не вздумал отстреливаться, если очухается. По такому же алгоритму действовали Федотов и Черенков, как наиболее опытные стрелки. И хотя заранее цели мы не распределяли, но условились, что основные силы вступят в дело лишь после того, как трое "счастливчиков" свалятся на палубу. Гранаты использовать я запретил, дабы не лишиться пленных. Собственно, вышло, как и планировали. Мы с Шелестом благополучно отыскали "подранков" среди кучи искореженных тел и оттащили их в почти не пострадавший контейнер – хорошее железо на борта пустили, не экономили. Ни единой дырки, только вмятины остались. Здесь оперативно разместили пленных на диванчиках и приступили к реанимационным процедурам, в качестве эксперта задействовав сержанта Борисова.
– Так, Тём, вот этого, – ткнул я пальцем в командира, – приводи в чувство сейчас. Остальных двоих зафиксируй, чтоб концы не отдали, и будь готов оживить. Смотри только, чтобы не безобразничали, пока мы с майором беседовать с этим будем.
Сержант порылся в бездонной сумке с маленьким красным крестом и вколол указанному подранку в шею какую-то химию – я в подробности вдаваться не стал. Хватило того, что примерно через полминуты тот вдруг дернулся и вытаращил глаза, с ужасом глядя на нас с Шелестом. К тому времени от шлема мы его освободили, а наши собственные забрала были откинуты, так что такую реакцию я не совсем понял – люди как люди, чего в обморок-то падать? Борисов тут же вкатил ему еще один укол, на сей раз с успокоительным – пленник прекратил биться в судорогах и мучительно закашлялся. Через пару минут он, наконец, пришел в себя и скривился от боли в простреленном плече. Ладно, пусть нашему медику спасибо скажет, что рану обработал прежде, чем в сознание привел.
– Ты кто такой, болезный? – сочувственно осведомился я, глядя подранку в глаза. – Понимаешь меня?
