Чудакова поразило положение английских женщин, вернее, даже не само положение, а то, какому количеству правил, зачастую нелепых, обязаны следовать женщины, чтобы пользоваться уважением в обществе. Новые знакомые ввели Евгения в круг лондонской интеллигенции. Особенно часто он стал бывать в доме одного журналиста — мистера Чесэма. Хозяин дома писал на научно-технические темы и сотрудничал в нескольких крупных газетах. Его жена, молодая красивая дама, тоже журналистка, основное внимание уделяла политике. Чета радушно принимала многих незаурядных людей, порядки в доме были весьма демократичные.
Чудакова восхищали ум, осведомленность, эрудированность миссис Чесэм. Она не только поддерживала, но и интересно, компетентно вела разговор о промышленной революции, международной политике, экономике. Так происходило в узком кругу знакомых. Каково же было удивление Чудакова, когда на званом обеде в этом же доме он увидел хозяйку в совсем иной роли. Она занималась лишь столом да пустыми разговорами с женами гостей о модах и о погоде. В завязавшуюся между мужчинами беседу о ближайшем будущем Европы, о грядущих экономических и социальных потрясениях миссис Чесэм не вставила ни слова. «Неприлично леди держаться наравне с джентльменами», — объяснили потом Евгению.
И в то же время на лондонских улицах дамы, сознательно идущие на конфликт с обществом, могли безнаказанно проделывать такое, за что в России или в Германии их немедленно бы отправили в полицию. Выступавшие в Гайд-парке суфражистки были наиболее безобидными.
Всю осень 1916 года погода в Лондоне, словно стараясь опровергнуть вековые представления, стояла ясная. Днем это радовало, но ночью несло лондонцам беды, которых раньше не знал ни один город мира — в светлые осенние ночи германский воздушный флот устраивал регулярные бомбардировки британской столицы.
Бомбы сбрасывались с дирижаблей. Жители вскакивали с постелей, разбуженные воем заводских гудков, предвещающих налет. Обычно в таких случаях Евгений, вместо того чтобы отправиться в укрытие, забирался вместе с кем-нибудь из соседей на крышу пансиона и наблюдал за волнующей, жуткой, фантастической картиной.
В вышине, где раньше плавали лишь облака да птпцы, раздавался шум моторов, зловеще скользили темные тени, на мгновения раздвигаемые слабыми всполохами света — это открывались бомбовые люки. То там, то здесь в городе взрывы вызывали пожары. Навстречу смертоносным теням вспыхивали лучи прожекторов, неслись пули и снаряды.
